Обойдя несколько мест мы остановились на заброшенной деревне в Петровском районе. В последнее время это скорее был хутор, а не деревня. Практически, это было идеальное место. Деревня находилась достаточно далеко в стороне от дороги, осенью даже на вездеходе добраться было сложно. Дорога была грунтовая, вернее с трассы сворачивал асфальт, проходящий через Ивановские сады, а после садов шла грунтовка двенадцать километров через лес, причем лес начинался уже серьезный. Перевалившись через маленькую речушку, с небольшим мостом из понтонов, вы попадали на круговую дорогу, которая очень легко превращалась в ловушку. В случае разрушения эта речушка становилась неодолимым препятствием для машин. Вывалившись из леса, мы попали на овальную котловину, со всех сторон огороженную лесом. Места здесь уже были достаточно глухие и давно не пользованные. Заросшие мелколесьем сельхозугодья, луг. Полуразвалившаяся кирпичная конюшня. Небольшое озерцо или пруд. На холме полуразвалившиеся кирпичные постройки. Здесь когда то стояла церковь. Если ехать дальше, то выешь на берег небольшой речки. Мы разбили палатку и решили переночевать.
Место подходило идеально, о чем я и сказал. Ответом мне были довольные улыбки. Я аккуратно занес на карту те места, которые просмотрели. Те которые не успели посмотреть и те, которые мне понравились заносить не стали. Вернувшись обратно на ипподром я скомандовал общий сбор и отбыл на джипе обратно в город. Спрятал машину в поселке у дороги. Отсутствовал я около месяца. Тихонько вернувшись в сопровождении собаки, без машины с одним охотничьим ружьем, я выглядел примирившимся с судьбой. Подав сигнал, я начал работать. Отправил три бортовых КамАЗа на ипподром с разной хозяйственной дребеденью, гвоздями, топорами, пилами, молотками, кувалдами, лопатами, рубанками и прочей ерундой. В это же время таджикская диаспора решила отделиться. Иван с родственниками пришли на совет и попросили их отпустить. Совет подумал и отпустил. Народу у нас хватало. Неприсоединившиеся и перезимовавшие в одиночку, или небольшими группами, старались прибиться к кому-нибудь покрупнее. Поскольку на фоне остальных секторов мы выглядели предпочтительнее, то к нам стремились. Меня это лично напрягало. У нас фактически было новгородское вече с примесью английского парламента и отсутствием ответственности, как в советское время. Главы не было. Для управления отдельными группами вводились выборные должности, которые могли советовать нам. Мужики уже с ног сбивались, регулируя вопросы, которые никак не относились к нашей компетенции.
Собрав мужиков в КамАЗ, я отвез их на место стройки. Пригнал бетономешалку, экскаватор, два трактора, три бензовоза. Отправил команду бензинщиков на поиски стройматериалов. Машины уходили будто бы на ипподром. Там водилы прыгали в пустые грузовики и гнали их обратно, а полные отгоняли на место. Мужики из семей и работники с ипподрома вкалывали день и ночь. В первую очередь была отремонтирована конюшня. Сделаны фундаменты для общего дома на бугре. Сложено несколько печей. Могильщики привезли с брошенных лесопилок несколько разобранных срубов. В течении месяца было отремонтировано здание конюшни, построен общий дом. Семьи для себя срубили рядышком длинный барак. Построили загородки на лугу для скота, распахали часть земель.
К концу октября я счел, что все что нужно, уже приготовлено и перегнал большинство лошадей и людей в новый поселок. В общей сложности там работало около ста людей, причем половина с семьями. Из охраны там постоянно были Семеныч, Ильяс, трое ребят к которым прибавилось ещё четверо бензинщиков, такого же возраста, и двенадцать человек семьи Ивана в качестве ополчения. Пришло время вернуться в сектор.
В секторе была веселуха. Пришло время платить налоги. Набрали зерна, а что делать с ним – никто не знает. Снарядили экспедицию на миниэлеватор в бывший колхоз победа. Хорошо, что Майкл с Пашей разобрались как он работает, и сумели подключить его к нашему дизелю. При отдаче возникли проблемы. Народ волновался. В итоге, чтобы не возникло бунта, пришлось отдать часть своего. Если часть товаров, типа тушенки, еще до сих пор можно было есть, то мука, крупы, макароны начинали портиться. Причем всех уже задолбал обмен товарами. А если тебе товары пока не нужны? Тогда что? Зерно хранить – испортиться. Поменяться на что-нибудь ненужное? А вдруг оно ненужным и останется. В цене оставались продукты питания и оружие. Для расплаты мы придумали кольца. Серебряные кольца и золотые. Если не кольца, то чешуйки. То есть кусочек серебра или золота определенного веса. С нами пытались расплатиться бумажными деньгами, но мы были непреклонны. Серебро или золото. На площади торговали представители всех трех секторов. После торгов мы, запасшись мазутом для котельной, отправились обратно. Мелкие купцы тоже шли с нами.
Наступила настоящая осень. Если сентябрь для нас стал продолжением лета, а октябрь больше всего напоминал о золотой Болдинской осени, то ноябрь напомнил, что осень бывает разная. Слезливая и грязная. Я выбрался в новый поселок. Отвез мужикам хозтовары, а в дом приволок пресс и запас меди, золота и серебра и трех рабочих с гравером, которые должны были работать с прессом и пробовать чеканить монеты.
Конец ноября, высокие договаривающиеся стороны не могут встретиться уже три месяца. Наступила зима. Первые белые мухи, легкий снежок тающий к обеду и непролазная грязь. Все вздохнули с облегчением, когда лег нормальный снег. Выбравшись, я взял жену с детенышами, нагрузил КамАЗ и пригнал его к Ивановке, а там меня встречали уже свои. Было двое саней, в сопровождение семерых всадников на лошадях, с собаками, вооруженные до зубов. Добравшись до нового поселения, я показал все жене и детенышам. Сказал, что в следующий год можно перебираться сюда жить. Детям понравилось очень, а жена привычно поворчала, что и дома я неправильно расположил, и сделать надо было все по другому, и глушь здесь страшная, но потом оттаяла. Жили мы у Ивана. Через неделю каникулы закончились, и мы отправились обратно. Старшего сына я оставил там – на Ильяса и Семеныча.
Жена была задумчивой. И что это будет? – спросила она под мерный стук копыт. Я в глубокой задумчивости пожал плечами:
Чисто случайно нам повезло. Мы успели вскочить в вагон уходящего поезда, и я хочу, чтобы мы не пошли под откос. Для этого необходимо выжить. Первый этап, вроде бы успешно, прошел. Мы живы и более менее устроились., но еще год – два и наступит второй этап выживания. Может начаться голод и тогда начнутся нападения и бунты. Мы первые начали обрабатывать землю и заниматься сельским хозяйством, но в городе мы слишком близко и нас могут задавить, причем с нашей дебильной системой управления задавят быстро, поэтому мы и порешили создать базу, которая будет известна небольшому количеству народа. В частности об этой базе знают только те, кто здесь живет и мы с тобой. Это будет наше убежище.
Лошади бежали, волоча сани. Волчата носились вокруг нас, патрулируя окрестности. Ильяс на месте кучера мерно покачивался в такт движению. Вечерело. Не дождавшись никакой реакции я продолжил:
Сейчас там живет двенадцать семей и еще около пятнадцати человек, ухаживающих за лошадьми. Семеныч с Ильясом, семь человек Волков и четыре парня из которых тоже получатся Волки. Ювелир и трое монетчиков. Один из них говорит, что он был кузнецом. Посмотрим, на что он способен. В общей сложности семьдесят человек без двух. Я советовался с Иваном, это место прокормит семей тридцать, без особого ущерба. Он сегодня спрашивал разрешения на постройку мельницы по ручью. Написал список того, что нужно – просит привезти. Еще подходил один – из бывших могильщиков. Жена посмотрела на меня с непониманием.
Ну один из тех, кто осенью женился и я их сюда отослал. Хочет, что-то вроде скорняжьей или кожевенной мастерской открыть. Тоже подходил – просил, чтобы я его друга, хромого парня, который обувь ремонтирует, к нему привез. Письмо для него передал. И ты привезешь все это?