Это что, такое новое изощренное издевательство?
Ну тогда я готова поаплодировать Вильцеву Кириллу. Он довольно изобретательный тип.
Приближаясь к площадке я замечаю, что взгляды оборачиваются ко мне один за другим.
- Офигеть! - это говорит Лискевич. - Так вот где моя пропавшая форма для зала! Просто офигеть!
Я замираю. Все это разом не укладывается в голове. Первое, что начинает вертеться в мыслях: я почему-то думала, что мажорки не ругаются, ну вроде как какают бабочками и вообще представляют собой высших существ. Они ведь с детства окружены всеми благами цивилизации и не знают проблем.
Второе, что приходит в голову - совет соседки: “Не доверяй первым встречным”. Но это же была мой куратор! Софи!
Кажется, мажоры еще изобретательней, чем я думала.
Лискевич переглядывается с подружками. Плюс всей этой ситуации, пожалуй, в том, что хорошо воспитанные девочки не выясняют отношения. У всех на глазах.
До меня от их группки долетает взволнованный шепот и я чувствую как пальцы начинают холодеть. “Теплый прием”, обещанный Вильцевым, однозначно уже начался.
Наконец Лискевич отделяется от группы девчонок, передернув плечами и высоко задрав нос, направляется ко мне.
Я жду всего, чего угодно, начиная от пощечины, заканчивая настоящей дракой. Но Лискевич просто подцепляет мою рубашку.
- Ты знаешь, что это последняя коллекция? Мне ее частным бортом доставили, - голос мажорки холоден в тоне ни единой нотки обиды. - Такого нет еще ни у кого в России.
- Прости, - вырывается у меня. - Я могу прямо сейчас снять.
- Оставь себе, - в глазах Лискевич лед. - С тебя двести тысяч.
Поэто этого она разворачивается, а у меня дыхание перехватывает. Боюсь, что с долгами отца маме даже такой кредит не дадут.
На линейке я снова стою как оглушенная. “Двести тысяч” - вертится в голове. Я ожидала чего угодно - сломанной двери в комнату, тарелки супа, вылитой на голову, но не того, что все упрется в деньги.
Вильцев просто не имеет права трогать мою мать и наше финансовое положение!
Если богатый мальчик думает, что может играть чужими жизнями как хочет, я докажу ему, что всему есть предел!
По-моему на сей раз я расцарапала себе ладони почти до крови.
За этим всем я пропускаю мимо ушей то, что меня распределили на скалолазание. На фоне всех происшествий это выглядит наименьшей проблемой.
Я подхожу к Кириллу Вильцеву, когда тренера объявляют перерыв и просят нас разойтись по секциям.
Мы с мажором сталкиваемся за трибунами.
- Ты перешел черту! - бросаю ему в лицо, вставая на пути.
На нас с интересом смотрит стоящая невдалеке компания парней и явно прислушивается к разговору. Но сейчас мне наплевать на них.
Глава 9
Кирилл
- Ты перешел черту! - кричит белокурая.
Еще пару дней назад мне было совершенно плевать на ее существование. А теперь я толком и не знаю, чем именно она меня раздражает.
Обычно у меня с девчонками просто: я им нравлюсь, но быстро теряю интерес. Они не в курсе в каком аду я живу. Мне не нужна избалованная деньгами, которая будет ныть о том, что я не уделяю ей времени, и в то же время не некогда связываться с кем-то, у кого тоже проблемы. Свои бы разгрести.
В прошлом триместре я пообщался с Лискевич чтобы получить ее супер-навороченный телефон, потому что отец заблокировал мою симку - я был уверен, что родители тут же подарят ей новый.
Но с тех пор Настя стала моей фанаткой и выбрала вместо обалденного организованного любящим папочкой отдыха тухнуть в лицее.
Я, честно говоря, задолбался. Но и послать ее не дает какая-то внутренняя жалость. Лискевич ни в чем и никогда не знала отказа. Я разрешаю ей тусоваться с нашей компанией - может, другой краш себе изобретет.
Хотя вряд ли.
Я слышал, что у Лискевич возникли какие-то терки с белокурой, как ее там, Аней.
Обычно я спецом не запоминаю имена девчонок - мне не нужна вся эта усложняющая жизнь мутота. Но это врезалось в память, когда увидел ее голубые глаза.
Что-то в самой глубине моей души, что-то такое, чего я еще не закрыл ото всех и навсегда как будто дрогнуло: “Красиво”. Красивые, блин, глаза.
Не думал, что я на такое способен.