Так я думала ровно до тех пор, пока Балабанов не начал умничать. Злилась, нервничала, но пыталась держать себя в руках до последнего. Адвокат наоборот был очень любезен, постоянно загружая мой мозг различными юридическими терминами. Я и сама кого хочешь загружу так, что долго придется вспоминать собственные имя и фамилию, но приходилось терпеть. И тут под конец беседы Пашка выдал, обращаясь к своему защитнику:
— Максим Анатольевич, будьте любезны, оставьте нас с прекрасной Дариной Александровной наедине.
И подарил мне одну из своих коронных улыбок “Попробуй возрази”.
Возражать я не стала, потому что стало очень любопытно, зачем ему это надо. Адвокат откланялся, пожелал мне удачного дня, а Балабанову обещал позвонить. Мы с парнем проводили защитника взглядами до двери, после чего Павел перевел свой неотразимый взор на меня.
— Слушаю, — начала я первой, так как нервничала еще сильнее, оставшись с ним наедине.
— Тебе звонили насчет меня? — уже без улыбки поинтересовался парень.
— Да, — ответила честно, кивнув головой. — Не пойму, чего ты выпендриваешься, заставляя меня посылать запросы на выемку того или иного документа.
— Работа у тебя такая, — фыркнул Балабанов.
И тут меня понесло, так как мое терпение лопнуло, и сдерживаться дальше не имело смысла.
— Послушай, умник, — мы смотрели друг другу в глаза. — Я без тебя разберусь, что мне делать, а что нет, уяснил? И не надо указывать, чем я должна заниматься. Кому должна, я всем прощу без исключений. А ты бы немного сбавил обороты, потому что в противном случае наплюю на данное слово и передам дело другому прокурору.
— Не кипятись, — продолжал сканировать меня Павел, а я в ответ на столь наглое заявление закипала еще сильнее. — Лучше назови сумму, чтобы быстренько прикрыть это дело.
— Что-о?
От подобной наглости я даже привстала. Это надо было придумать такое — предложить мне деньги за закрытие дела! Я ни разу в жизни не брала взяток, а этот упырь сидит и нагло улыбается мне в лицо.
Даже карандаш попыталась сломать, но он, гад такой, не поддался.
— Ты чего завелась? — продолжил скалиться Павел. — Я пошутил.
— А ну, вали отсюда, шутник, — повысила голос, включив свой любимый командный тон. — Пока к мошенничеству я еще парочку статей УК РФ не приписала. Тоже мне, взяточник выискался.
И плюхнулась в свое кресло, продолжая пылать гневом.
— Я знаю, что ты взяток не берешь, — Балабанов встал, усмехаясь, и поставил стул на место. — Обычная проверка, — закончил, глядя мне в глаза.
Ну, всё, он меня достал!
— Вон пошел, — прошипела я в ответ, и парень с усмешкой на устах покинул мой кабинет, на выходе крикнув:
— Приятно было познакомиться!
И как только за ним закрылась дверь, я швырнула туда карандаш!
Два дня я продолжала пылать гневом, призывая все кары небесные свалиться на голову Балабанову. Чтобы кто-нибудь треснул его по башке, и мозги встали на место. Додумался тоже, проверки мне устраивать. И без него хватает мозговыносителей на мою бедную и многострадальную голову.
Немного успокоившись и остыв, я принялась всерьез за Пашкино дело, разбирая документы, чтобы ничего не пропустить. Все еще сомневаясь, стоит ли помочь этому негодяю или потопить, чтобы проучить на всю оставшуюся жизнь. В зависимости от настроения то плюсы перевешивали минусы, то наоборот.
И тут на пятый день моих мытарств и размышлений о дальнейшей судьбе парня открылась дверь, и в кабинет без стука и предварительного звонка зашел Филатов Андрей Михайлович собственной персоной. Я его уже имела честь лицезреть в зале суда, поэтому его появлению не удивилась. Возмутилась только наглостью мужика — это ж каким надо быть придурком, чтобы так себя вести при первой встрече с обвинителем?
— Добрый день, — начал мужчина, улыбаясь во все тридцать два зуба. Правда, за складками жира на лице и пухлых щеках эти самые зубы не просматривались в нужном количестве, но дядя, по ходу, очень старался произвести на меня впечатление. Интересно, он сам решил, что у него шикарная улыбка, которая может сразить наповал, или подсказал кто?
— Вообще-то стучаться надо, — пробурчала я в ответ, впиваясь в мужчину взглядом.
— Не думаю, что вы тут занимались чем-то противозаконным.