В больницу я залетела в ужасном состоянии и перепугала весь персонал, но это меня не остановило. Палата отца – вот моя цель. Я на ходу пыталась стянуть юбку пониже, чтобы прикрыть окровавленные колени, а волосы расчесывала пальцами, чем делала только хуже. Дверь в палату отца была закрыта и, наверное, впервые за долгое время я не медлила перед тем, как открыть дверь. Я резко её распахнула и не поверила своим глазам. С трудом я сделала пару шагов вперед и остановилась посреди комнаты. Медсестра, которая ухаживала за отцом, его лечащий врач и главврач больницы, все они были тут и разговаривали…с Александром. Я прошлась до самой кровати отца, которая была идеально заправлена и совершенно пуста.
— Где мой отец… - прошептала я, еле сдерживая слезы.
— Катарина Андреевна? – лечащий врач обратился ко мне, но я смотрела на кровать – У вас кровавые следы, что с вашими ногами?
— Где мой отец? – более твердым голосом произнесла я.
— Катарина Андреевна, - более сдержанным тоном произнес главврач – Вам нужно оказать первую помощь и после…
— Где мой отец?! – не выдержав, в конце концов заорала я.
Мужчины от моего крика стушевались, лечащий врач опустил глаза, а главврач поджал губы. Словно ждал от меня извинений за вспышку гнева. Единственным, кто всё ещё молчал, был Александр. Медсестра посмотрела на онемевших в миг мужчин, покачала головой и сделала несколько неспешных шагов ко мне. Я дернулась от неё как от огня, и она тут же убрала руки, которые тянула ко мне. Не хочу, чтобы кто-нибудь ко мне прикасался.
— Катарина, милая, - ласково и нежно начала она, чем вызвала моё глубочайшее раздражение – Ты же знаешь, в последнее время он был совсем плох…
— Он и так прожил чуть больше предсказанного нами времени… - добавил лечащий врач.
— В конце концов, это должно было случиться. – добил этот хмырь усатый, главврач – Мои соболезнования.
— Да знаете куда я вам сейчас засуну эти соболезнования? – выкрикнула я, хватая первое, что попало под руку, а это оказалась папка с медкартой, и швыряя её в него.
В цель я не попала, папка раскрылась, а листы разлетелись, но меня это не остановило. Я повернулась в поисках чего-то тяжелого, но ничего не нашла. А когда мои руки перехватили и крепко обняли со спины, я зарычала.
— Отпустите меня!
Но меня крепко держали. Я видела, как лечащий врач уводит главврача, а медсестра убегает из комнаты, что-то выкрикивая на ходу. Значит, меня держит Александр. Я била его, пыталась кусать, царапала, оскорбляла, злилась так, как никогда в жизни ни на кого не злилась. Но он держал меня. Держал так крепко, что мне не хватало воздуха, кости трещали и становилось больно. Вскоре я успокоилась и Александр поставил меня на землю. Впервые я почувствовала, что у меня действительно течет кровь из ступней. Хоть он и поставил меня на ноги, но выпускать из объятий пока не спешил. Он обнимал меня и дышал мне в шею, а я хотела сейчас быть как можно дальше от этого места.
— Хочешь, чтобы я отпустил тебя? – нарушил он молчание и я просто кивнула.
От потери сознания ранее, аварии, в которую я попала во время бегства, из-за чертового бегства без обуви по асфальту, из-за разбитых коленей, от шокирующей новости про отца и потери опоры в виде рук Александра, я медленно соскользнула на пол. Я разглядывала следы, которые оставила окровавленными ногами и думала лишь о том, что сегодня день, когда я потеряла всё. Что у меня осталось? Кому я теперь нужна? Есть ли в мире хоть один человек, которому я небезразлична?
В палату вбежала медсестра со шприцем наперевес, но, увидев меня на полу, убрала его и покачала головой. Следующей, кто вошел в палату была уборщица. Она попыталась нас прогнать, но я не слышала её, не слышала и Алекса, который пытался говорить со мной. Я понимала лишь то, что не успела…
— Я не успела… - произнесла я вслух.
— Что?
— Я не успела попрощаться с ним.
Я не сказала, что люблю его. Не сказала, что благодарна ему за всё, что он сделал для меня и мамы. Не успела…
Глава 21.
Почему-то сегодня мне понадобилось восстановить хронологию того самого дня. Наверное, это попахивает мазохизмом, но раз за разом, день за днём, я вспоминала всё то, что было в тот день. Вспоминала, что пришла на работу очень рано, как я волновалась тогда. Даже странно вспоминать эмоции, которые сейчас для меня не существовали. Вспоминала, как на трясущихся ногах шла в конференц-зал и прождала там лишний час. Как изводилась в нетерпении, ожидая всех тех, кого сама же и позвала. Какой уверенной я тогда была, даже странно вспоминать о себе такой. Как много меня живет во мне же? Я помню свою жизнь с мамой, как она плакала по ночам, а днём смеялась со мной в песочнице, куда я радостью залазала, не смотря на бубнеж бабулек и других мамаш. Помню и то, как в мою жизнь вошел Николай Дмитриевич. Помню как удивлялась тому, насколько мама была счастливее благодаря ему. Помню, как мы вместе ездили на море и Николай учил меня плавать, а когда я подросла – плавали наперегонки. Помню и то, какой бледной мама была на похоронах. Такой белой кожи я никогда я жизни не видела.