– Привет, Фил, – ответила она. Она открыла сумочку и вынула платок, который он передал ей на похоронах Гектора Парадизо. Он бы выстиран и выглажен.
– Спасибо за одолжение.
– Это же были похороны, – сказал Филипп, беря платок.
– Ты видел Лоретту Янг? – спросила она. – Надеюсь в ее годы выглядеть не хуже.
Филипп улыбнулся.
– Кто бы мог подумать, что мы окажемся на одних и тех же светских похоронах, не успев толком познакомиться, – сказала Фло. – Надеюсь, ты был на ленче, который устраивала Роуз Кливеден в «Загородном клубе» после похорон?
– Нет, не был.
– Я читала о ленче в колонке Сирила Рэтбоуна в «Малхоллэнд». – Сказала Фло. – Бедняжка Роуз.
– Почему бедняжка?
– Ты не знаешь? Она упала и сломала ногу на этом ленче. Запнулась о собачку Гектора, Астрид.
– Ты об этом прочла тоже в колонке Сирила Рэтбоуна?
– Я всю информацию черпаю оттуда, – сказала Фло. После собрания, уже уходя, Филипп спросил у Фло:
– Как назывался клуб, о котором ты в прошлый раз упомянула, тот, в который заходил Гектор Парадизо в ночь, когда покончил жизнь самоубийством?
– Что-то я не припомню, что ты говорил о самоубийстве Гектора, не так ли?
– Но таково, кажется, общее мнение.
– Удивляюсь, что ты, такой ученый парень, разделяешь это мнение. «Мисс Гарбо» – так называется клуб. Некоторые парни, посещающие его, называют клуб просто «Гарбо».
– Где он находится? – спросил Филипп.
– На улице Астопово, между бульваром Санта-Моника и Мелроуз. Только не думаю, что подобное заведение подходит для тебя.
– Ты бы не хотела сходить туда со мной? В «Мисс Гарбо»? Мне хочется узнать, с кем Гектор ушел оттуда в ту ночь.
– Я бы с удовольствием, но не могу.
– Почему?
– Я же говорила тебе, что занята.
– Послушай, я не собираюсь приударять за тобой, клянусь. Просто хочу пойти туда с тобой как с подружкой. Одному не хочется идти.
– У меня парень очень ревнивый. Он звонит по двадцать раз на день, чтобы следить за мной.
– Значит, отказываешься?
– Извини, Фил.
– Вообще-то я Филипп, а не Фил. Не люблю, когда меня называют Филом.
– О, прости, Филипп. Имя звучит классно.
– Ты уверена, что не сможешь пойти?
– Красивые девушки, вроде меня, отказываются ходить в «Мисс Гарбо» после полуночи. Но я бы пошла, чтобы узнать, что ты там услышишь. Спроси Мэннинга Эйсдорфа. Это он устраивает знакомства.
– Я уже слышал об этом.
– Знаешь, что, Фил?
Филипп посмотрел на нее. Она прищелкнула пальцами.
– Я имею ввиду – Филипп. Ты парень умный, сообразительный. Оставь-ка ты это дело.
В тот же день Филипп Квиннелл позвонил Сэнди Понду, издателю «Лос-Анджелес Трибьюнэл».
– Мистер Понд в курсе, о чем вы хотите с ним поговорить? – спросила секретарша, когда Филипп ей представился.
– Скажите ему, что я – автор книги «Смена» о Резе Балбенкяне, – ответил Филипп.
– Не могли бы вы мне сказать, по какому поводу вы звоните мистеру Понду? – настаивала секретарша.
– Нет, не могу, – ответил Филипп.
– В мои обязанности входит спрашивать о цели звонка. Мистер Понд очень занят.
– Я понимаю.
– Так вы мне скажете?
– Нет. Вы только передайте ему, кто я, и пусть мистер Понд сам решает, будет он разговаривать со мной или нет, хорошо?
Голос в трубке на минуту замолчал, затем послышалось:
– Одну минуту.
Недосягаемый Сэнди Понд наконец ответил.
– Я конечно же, с удовольствием прочел вашу книгу, мистер Квиннелл. Это правда, что Реза Балбенкян грозился переломать вам ноги? До нас дошли такие слухи.
Филипп засмеялся.
– Да, чем-то подобным угрожал.
– Я узнал от своей жены, что вы встречаетесь с большим другом нашей семьи Камиллой Ибери, – сказал Сэнди Понд.
– Да, – ответил Филипп, не желая вдаваться в подробности.
– Чем могу вам помочь? – спросил Сэнди Понд.
– Меня интересует, почему ваша газета не написала об убийстве Гектора Парадизо? – спросил Филипп.
Наступила пауза.
– Убийство? Какое убийство? – в ответ спросил Сэнди Понд.
– Тогда о смерти, – сказал Филипп. Сэнди Понд молчал.
– Вы знали Гектора Парадизо, не так ли?
– Да знал. На похоронах я шел в процессии с венками. Обаятельный был человек. Большой друг моей жены. Она всегда говорила, что Гектор – лучший танцор в Лос-Анджелесе. Все это так печально, ужасно печально.
– В него стреляли пять раз, мистер Понд, – сказал Филипп. – Я был в его доме несколько часов спустя после случившегося вместе с Камиллой Ибери. Опознавал тело для полиции.
– Но это же было самоубийство, мистер Квиннелл. Я видел заключение патологоанатома.
– Не показалось ли вам странным, что человек мог стрелять в себя пять раз? – спросил Филипп.
– Видимо, он был в глубочайшей депрессии. В заключении по вскрытию говорилось, что он был плохой стрелок. Я буду рад послать вам через свою секретаршу копию заключения, – сказал Сэнди Понд. По его тону было ясно, что ему не терпится прекратить разговор.
– Но разве вы не считаете, что даже при таких обстоятельствах это событие достойно того, чтобы о нем писали, мистер Понд?
– Объясните.
– Известный в городе человек, вращающийся в высших общественных кругах, присутствует на обеде в доме Жюля Мендельсона, беспечно танцует, а затем совершает самоубийство, стреляя в себя пять раз. В тех местах, откуда я приехал, эта история заслужила бы публикации в газете. Добавьте к этому, что он был родом из знатной семьи местных землевладельцев, что в честь его семьи назван бульвар в городе. Да эта история заслуживает публикации на первой полосе.
– Это все, мистер Квиннелл?
– Я уверен, что по причинам, мне пока не понятным, вокруг этой смерти создан заговор молчания, что в этой истории что-то скрывается, и ваша газета участвует в этом заговоре.
– Нелепость и клевета, – сказал Сэнди Понд. В его голосе не осталось и следа от прежней любезности.
Филипп, опасаясь, что Сэнди Понд повесит трубку, торопливо продолжал:
– Разве это не факт, что Жюль Мендельсон приходил к вам в то утро, когда был убит Гектор Парадизо? Извините, в то утро, когда Гектор Парадизо покончил с собой.
– До свидания, мистер Квиннелл.
Вечером того же дня на званом обеде в доме Ральфа и Мэдж Уайт в Хэннок-Парк Сэнди Понд попросил Жюля Мендельсона пройти с ним после обеда на веранду, пока другие гости будут пить кофе в гостиной.
– Тебе знаком некий Филипп Квиннелл? – спросил он. – Тот, что написал книгу о твоем друге Балбенкяне?
– Да, знаком. Он встречается с Камиллой. А в чем дело? – спросил Жюль.
– У меня с ним был сегодня неприятный разговор по телефону.
В тот же вечер в другой части города клуб «Мисс Гарбо» был переполнен. Впрочем, переполнен он бывал каждый вечер. Выступление певицы Марвин Маккуин было в самом разгаре. «Ты – не моя первая любовь, знавала я мужчин и раньше» – пела она, смотря прямо на прожектора подсветки. Ее губы складывались в трубочку над торчащими вперед зубами. Слезы наполнили подведенные карандашом глаза, когда она жалобно пропела ключевую фразу песни. Лямка вечернего черного платья соскользнула с плеча, пряди распущенных волос прикрыли один глаз на манер кинозвезд сороковых годов. Но ее попытки вызвать у слушателей ответную реакцию оказались бесполезными. Никто в переполненном баре не обращал ни малейшего внимания на нее.
– Зейн, – позвал Мэннинг Эйнсдорф бармена. Мэннинг сидел на высоком стуле у бара, откуда мог наблюдать за залом. – Не подавай больше выпивки мистеру Кофлину и гостям за двадцать шестым столиком. Им уже достаточно. И скажи мальчику на парковке, чтобы он нашел для них такси, а не давал им садиться за руль своих машин. Не хочу, чтобы из-за горстки пьяниц полиция Западного Голливуда прикрыла мое заведение.
– Успокойся, Мэннинг, – сказал Зейн, – все заметано.
– «Мисс» Эйнсдорф в последнее время что-то очень нервничает, – сказал Джоэль Циркон, стоявший у бара и слышавший разговор Зейна и Мэннинга.
– «Мисс» Эйнсдорф нервничает с тех пор, как кое-кто покинул заведение кое с кем и закончил с пятью пулями в теле. Она по десять раз за ночь талдычит мне об этом, – сказал Зейн.