– Вот как?
– До того, как вы его купили, его называли «дом фон Штерна».
– Да, кажется, называли, много лет назад, – сказала Паулина, – мы купили его у фон Штерна.
– Но почти никто не знает, что фон Штерн построил этот дом для Кэрол Лупеску, звезды немого кино. Там она и покончила с собой.
– Я этого не знала.
– Включила газ.
– Боже мой!
– Только не в доме, а в гараже, в «Дузенберге».
– А, понимаю.
– Я помешан на домах. Мое хобби – собирать сведения о домах, где жили или живут кинозвезды. Я знаю историю каждого такого дома в городе.
– Боюсь, что наш дом совершенно не похож на тот, который мы купили у фон Штерна.
– Я знаю. Слышал, что вы полностью переделали его и вдвое увеличили площадь, – сказал он.
– Вы много знаете.
Подходя к террасе, Уиллард торопливо сказал:
– Гектор Парадизо был мой друг. – Будь Гектор Парадизо жив, Уиллард никогда бы не назвал его своим другом, а лишь знакомым, но поскольку он был мертв, то их отношения можно было спокойно называть дружбой, не опасаясь разоблачения. – Я видел вас на похоронах Гектора в церкви «Доброго Пастыря».
– Как это было печально, – сказала Паулина. Они уже были на террасе, и Паулина вспомнила дорогу. – О, да, вот отсюда мы вышли, не так ли? Теперь я вспомнила.
– Миссис Мендельсон, Гектор не покончил с собой. Вы ведь знаете это, правда?
Паулина взглянула на Уилларда.
– Нет, не знаю. Самоубийство – таково официальное заключение патологоанатома, – сказала она, удивляясь про себя, почему она обязана объяснять это дворецкому Каспера Стиглица, которого она, возможно, видит в первый и последний раз. Но в то же время она подумала, что он был внимателен к ней и, вероятно, откровенен в том, что сказал.
– Пожалуйста, послушайте, – сказал Уиллард с настойчивостью в голосе. – Один неприятный человек по имени Лонни Эдж и есть тот парень, что убил Гектора. Верьте мне, миссис Мендельсон. Я говорю вам это только потому, что знаю, какими близкими друзьями вы были с Гектором.
Паулина не знала, что сказать. Она никогда не понимала ни смерти Гектора, ни настойчивости мужа, утверждавшего, что это было самоубийство. Ее замешательство было прервано громким смехом, раздавшимся в вечернем воздухе. Паулина и Уиллард одновременно обернулись, чтобы узнать, где смеются. Трое, две девушки и парень, нестройной походкой вышли из-за угла дома и направились к бассейну.
– И ради Бога, не трогай его волосы, потому что он носит парик и думает, что мы этого не замечаем, – сказала одна из девушек, и все трое разразились смехом.
Уиллард узнал голоса, но все-таки крикнул:
– Кто там?
– Привет, Уиллард, это мы – Ина Рей, Дарлин и Лонни, – в ответ крикнула Ина Рей.
– Бог мой, – сказал Уиллард, посмотрев на Паулину, – Вы пришли рано, Ина Рей, мистер Стиглиц еще показывает фильм. Может быть, вы подождете в его комнате, пока гости не разойдутся? Пройдите через вход на кухню.
– Приготовил что-нибудь выпить, Уиллард?
– Спросите на кухне, – сказал он и повернулся к Паулине, разглядывавшей троицу. – Следующая смена гостей, – объяснил он.
– Она сказала, что имя молодого человека – Лонни? – спросила Паулина.
– Да.
– Тот Лонни, о котором вы говорили только что? Уиллард кивнул и открыл входную дверь.
– Активная жизнь ведется в этом доме, – сказала Паулина. – Они вошли в дом. – Вы не знаете, где мой муж?
– В кабинете с мистером Цвиллманом.
– Вы покажете мне дорогу?
– Сюда, пожалуйста.
Паулина посмотрела на Уилларда, словно желая запомнить его лицо. Затем, не постучав, открыла дверь в кабинет Каспера Стиглица. Жюль и Арни Цвиллман сидели бок о бок, ведя откровенный разговор. В руках они держали бокалы с вином, комната была наполнена клубами сигарного дыма. Прервав разговор, они удивленно уставились на вошедшую Паулину.
Стоя на пороге комнаты, Паулина заметила, что мужчины вели заинтересованный разговор. С таким видом Жюль разговаривал только со своими друзьями из мира финансов.
– Жюль, я хочу домой, – сказала Паулина, не входя в комнату.
Жюль посмотрел на часы.
– Фильм уже кончился? – спросил он.
– Для меня – да.
– Что-нибудь случилось, Паулина?
– У меня ужасно разболелась голова, и я должна уехать немедленно, с тобой или без тебя.
– Ты знакома с мистером Цвилл…
– Да, – ответила она, не дав ему договорить. – Так ты едешь, Жюль? – Она повернулась и ушла.
– Эй, Уиллард, – крикнула Ина Рей из спальни Каспера, где она, Дарлин и Лонни курили марихуану и пили коктейль в ожидании, когда кончится фильм, гости разойдутся и начнется оргия. – Зайди сюда на минуту, хорошо?
Уиллард был в кухне и рассчитывался с официантами, выговаривая им за то, что они разбили одну из тарелок от сервиза из черного фарфора.
– Что случилось, Ина Рей? – спросил он, закончив дела на кухне. Он хотел дать ей понять, что не намерен все бросить и бежать на зов гостьи такого сорта, как Ина Рей.
– Мой друг Лонни хочет тебя кое о чем попросить, – сказала она.
Уиллард посмотрел на Лонни. Сняв куртку и джинсы, тот сидел на кровати Каспера в майке и черном атлетическом ремне, сигарета с марихуаной свешивалась из уголка губ.
– Твое лицо мне знакомо, Уиллард, – сказал Лонни.
– Я был в «Мисс Гарбо» в ту ночь, когда вы ушли вместе с Гектором Парадизо, – ответил Уиллард.
– Можно подумать, что весь чертов город был в «Мисс Гарбо» в ту ночь, – сказал Лонни. – Бедный Гектор. Кто бы мог подумать, что он всадит в себя столько свинца.
Какое-то время мужчины смотрели друг на друга.
– Вы чего-то хотите?
– Да. Мистер Фил Квиннелл все еще смотрит фильм?
– Да, – ответил Уиллард удивленно.
– Когда он выйдет, отдай ему вот это, ладно? – Лонни протянул ему большой конверт, на котором корявыми буквами было написано «Мистеру Ф. Квинелу. Лично». Ниже подписано «Ксерокопия».
– Вы пишете мемуары, Лонни? – спросил Уиллард. – Для начала научились бы писать грамотно.
– Передай это ему, задница, и оставь замечания при себе. Идет? – сказал Лонни. Он положил руку на колено Дарлин и, поглаживая, стал двигать ее все выше и выше, одновременно поглядывая на Уилларда.
– Слушай, ты, дешевка. Не трогай полотенец мистера Стиглица, чтобы утереть свою «игрушку». Понял?
– Я знаю правила, Уиллард, – сказала Ина Рей. – Я знаю, где он держит дешевые полотенца. И когда только, черт возьми, кончится этот фильм? Мы можем начать без него. Этот парень уже горяченький.
«Бентли» Жюля был припаркован во дворе дома Каспера Стиглица. Жюль открыл дверцу для Паулины, обошел машину и сел за руль. Не говоря ни слова, они пристегнули ремни. Подав машину назад, Жюль почувствовал, что врезался в стоявшую позади маленькую «хонду».
– О, мой Бог! – сказал Жюль. Он открыл дверцу и выглянул.
– Надо пойти и сказать дворецкому, что я ударил машину, – сказал он.
– Нет, не надо, – сказала Паулина.
– Может быть, это машина Цвиллмана.
– Цвиллман не станет держать такую маленькую машину, поверь мне. В конце концов, ты же ударил не золотистый «роллс», что стоит рядом. Вот он-то, вероятно, и принадлежит Цвиллману. Ты можешь позвонить завтра. На машине осталась только царапина.
– Почти на девятьсот долларов царапина, – сказал Жюль.
– Можно подумать, ты не в состоянии заплатить. Поехали. Я хочу побыстрее выбраться отсюда, – сказала Паулина. – Хуже время, чем здесь, я нигде не проводила.
Он вывел машину с подъездной дорожки в переулок и поехал по Маунтин Драйв, не остановившись на «красный» свет.
– Ты пьян? – спросила Паулина.
– Немного, – ответил Жюль.
– Ты рискованно ведешь машину.
– Хочешь сесть за руль?
– Да.
Жюль остановил машину на обочине Маунтин Драйв, не выключая мотора, отстегнул привязной ремень, вышел, медленно обошел машину и сел на место Паулины. Паулина тоже отстегнула ремень и перебралась на водительское сиденье. Затем они оба пристегнули ремни. Паулина включила газ и поехала по Маунтин Драйв по направлению к бульвару Сансет.