Иоганна положила трубку.
— А, вот и ты наконец! — Она принесла кофейные чашки и разлила кофе. — Ну, как дела?
Марлена принужденно улыбнулась:
— Хорошо. Андреа ходит в подготовительную группу. Воспитательница говорит, что она очень развитая девочка. Бернхард ждет новый большой заказ.
Иоганна скривила губы:
— Я же не спрашиваю, как дела у твоих родных. Я говорю о тебе самой.
Марлена покраснела и попыталась укрыться за шуткой:
— Как говаривали наши матери: если в семье все хорошо, значит, у меня тоже.
Не желая продолжать разговор на эту неприятную для нее тему, Марлена встала, подошла к шкафу и стала читать этикетки на папках, потом провела пальцем по стопке чистой бумаги. Иметь профессию… Она подумала о своем кукольном домике с накрахмаленными занавесками, дубовой мебелью, окном между кухней и столовой. Какое-то извращенное функционирование: полные тарелки от плиты — через отверстие в стене — в открытые рты домашних. Потом оттуда грязная посуда — в кухню, к жене, в отверзтую пасть раковины.
Марлена решительно обернулась и заявила Иоганне, что нуждается в ее совете. Она обязательно должна заняться чем-то, не имеющим отношения ни к домашней работе, ни к воспитанию ребенка. Но чем?
— Я не окончила школу, и специальности у меня никакой нет. Я… я ничто. — Она потерянно улыбнулась.
Иоганна хмыкнула:
— Я так долго ждала дня, когда твой разум вернется туда, где ему и надлежит быть.
Что она хочет этим сказать? Что до сих пор, все эти шесть лет, ее разум находился в районе нижней части тела?
— Не все мыслят столь рационально, как ты, — сказала Марлена обиженно.
Иоганна пожала плечами:
— А что об этом думает твой «прерыватель»?
Со времен неожиданной беременности подруги она называла Бернхарда «прерывателем». Она терпеть на могла Бернхарда, и, надо сказать, это чувство было взаимным.
— Бернхард хочет, чтобы все оставалось как есть.
— Типичный обыватель. Главное, что у него есть все, что нужно: профессия, дом, жена, ребенок…
Иоганна взяла чашку кофе и протянула ее Марлене.
— Ничего, — сказала она. — У тебя еще все впереди.
— Я хочу закончить школу, а потом поискать работу.
— Тогда иди в коммерческое училище, это удобнее во всех отношениях.
Иоганна тут же подыскала для Марлены подходящие адреса и номера телефонов вечерних курсов, выписала их на листок бумаги и сунула его Марлене в руку.
— Не сдавайся и не уступай Бернхарду! — напутствовала она подругу.
— Ты все-таки к нему несправедлива. А вдруг он поймет меня и поддержит? — ответила Марлена, впрочем, весьма неуверенно.
Иоганна только рассмеялась:
— Если двадцатишестилетний мужик делает ребенка восемнадцатилетней девушке, он или бессовестный, или неопытный дурак.
— Тебе легко так говорить, пока ты свободна, а что будет, когда ты выйдешь замуж?
— Я не собираюсь замуж, — пожала плечами Иоганна.
— Но тогда ты не сможешь завести ребенка.
— Я всегда подозревала, что тебе необходимо получить хотя бы зачатки знаний по физиологии.
— Я только хотела сказать… Сейчас модно воспитывать ребенка одной, но справедливо ли это по отношению к малышу?
Иоганна сказала, что ее это не касается. У нее роман с шефом. Тот женат и имеет двоих детей.
— У тебя роман… с шефом?
— Это потрясающе. И в личном плане, и в профессиональном. Мы блестяще работаем вместе. Он делает карьеру — и я вместе с ним. Кроме того, я имею все преимущества любовницы, а все выходные — в моем полном распоряжении. Чего же больше желать?
— А если он найдет себе другую?
— А если твой Бернхард найдет себе другую?
— Тогда я, по крайней мере, буду финансово обеспечена.
— Я тоже. Не забывай, сокровище мое, что у меня есть профессия. И она позволит мне без проблем прокормиться. Кроме того, имея специальность, я могу послать к черту любого мужчину, который перестал меня устраивать. Что тебе наверняка сделать куда тяжелее, — снисходительно закончила Иоганна, и Марлена снова почувствовала себя рядом с подругой умственно отсталой.
Всю обратную дорогу Марлена перебирала в уме их разговор с Иоганной. Времена и вправду изменились. Раньше женщины, рано вышедшие замуж и родившие ребенка, чувствовали себя гораздо увереннее и счастливее своих незамужних подруг. Они знали то, о чем их одинокие приятельницы и понятия не имели. Сегодня — все наоборот.
Она горела от нетерпения, желая поскорей рассказать Бернхарду о своих желаниях и планах. В ожидании вечера Марлена надела свое самое красивое домашнее платье и накрасилась.
Андреа зашла в ванную, уселась на край ванны и с серьезным видом наблюдала за ее стараниями.
— Ты куда-то идешь сегодня вечером?
— Нет. Я просто хочу обсудить нечто важное с папой.
— И для этого нужно накрасить лицо?
Марлена прыснула:
— Нет, конечно, нет.
— А почему же тогда?
Да, почему? Нужно ли ей объяснять дочери, что красивое лицо может создать благоприятную предпосылку для трудного разговора? Ну и жизнь! Разве придет когда-нибудь в голову Бернхарду постричься и протереться одеколоном, чтобы сообщить жене, что он собирается посещать специальный семинар по повышению квалификации?
— Я хочу быть красивой для себя самой. Это дает мне… — Она запнулась. Что это ей дает? Мужество? Ага, значит, ей требуется мужество, чтобы поговорить с мужем о своем собственном будущем? Неужели Бернхард на ее месте тоже прибегал бы к подобным уловкам? Тогда к каким — сексуальным? Надел бы обтягивающие джинсы и начал вертеть бедрами? Она намылила руки и вымыла лицо.
— О-о-о! — изумленно протянула Андреа.
Марлена вгляделась в зеркало. Бледная кожа влажно блестела, веснушки сразу стали заметнее на ненакрашенном лице. Если все пойдет, как ей хочется, она совсем откажется от косметики. Максимум — подкрасит ресницы и намажет губы блеском.
А если не получится? Черт побери, это все же ее лицо! Она знала, что Бернхарду нравится, когда она пользуется косметикой. Он очень любил, когда она надевала бросающееся в глаза платье, из-за чего мужчины оборачивались и провожали ее восхищенными взглядами. Он гордился ею, как гордятся принадлежащей тебе красивой вещью. Но, с другой стороны, когда она позволяла себе находчивые, остроумные ответы или высказывала суждение на политические или общественные темы, никакой гордости Бернхард не ощущал. Неужели муж может гордиться только красивой женой, а не умной или образованной? А если она и умна, и красива? Хорошие мозги увеличивают ценность женщины или уменьшают? А может быть, величайшая мудрость женщины состоит в том, чтобы скрывать свой ум? Она накрасила ресницы и провела по губам бесцветной помадой. Потом повернулась к Андреа:
— Ну как? Я тебе нравлюсь?
— Мамочка, а у меня такие же красивые глаза, как у тебя?
Марлена улыбнулась:
— Глаза — это не главное, доченька. Главное — хорошая голова. А ты вполне можешь похвастаться умной головкой. И так будет всегда, об этом уж я позабочусь, Андреа. Нужно иметь голову, способную мыслить самостоятельно и независимо ни о кого.
— Даже от папы?
— Прежде всего от папы… — Марлена добавила: — Уметь самостоятельно мыслить — самое главное в жизни.
Ульрика Штритмайстер любила неожиданности. Когда Марлена открыла дверь и увидела стоящую на пороге свекровь, она поняла, что «вечер сюрпризов» ей обеспечен.
Она внезапно затосковала по Андреа, объяснила Ульрика, и поэтому ей пришла в голову замечательная идея приехать вечером вместе с Бернхардом, чтобы сделать сюрприз девочке. Свекровь сунула Марлене в руки блюдо с салатом и пошла в детскую к Андреа, чтобы пожелать ей спокойной ночи и почитать сказку.