Я только кивнул, не двигаясь с места. Как знать, чем закончится наша маленькая война? Я не хотел терять ни мгновения, наслаждаясь этим чудом.
— Все будет хорошо, Тюша! — Вдруг сказала она, прочитав мои мысли. — Ты победишь. И я буду рядом.
— Ты все помнишь? — Не мог не спросить я.
— Да, — она кивнула, туша сигарету в пепельнице. — Если база получает «красный сигнал», я с Викой, Леной и Таней, а также с Сергеем ухожу через ход. Мы садимся в машину и едем к литовской границе. Переходим через окно. И там я жду твоего звонка на литовский номер.
— Умница, — вздохнул я, потом привстал и коснулся губами ее коленки. — Я в душ.
— Все будет хорошо, — снова повторила она, а я почувствовал, как ей страшно. И как она крепится…
Одевались мы одновременно. Она — колготки, джинсы, ботинки и свитер, я — пятнистый комбинезон, броник и разгрузку.
— Это обязательно? — спросила Лика, показывая на маленькую кобуру с плоским 239-тым зиг-зауэром, который я ей вчера подарил.
— Угум, — кивнул я, запихивая в карманы разгрузки магазины к автомату. Несмотря на то, что воевать я не собирался, Гордеев посоветовал быть готовым ко всему. Людей не хватало, телохранитель сегодня у меня будет только один, а случай с Артемом недвусмысленно напоминал — надо быть готовым даже к предательству. Сунув в кобуру старый добрый «вальтер», я немного попрыгал — не звенит ли чего, потом помог Рыжику закрепить кобуру на ремне, куда она сунула пистолет и прикрыла свитером. — Покрутись… Отлично, почти не выпирает. Патрон держи в стволе.
— Да помню я, помню, — погладила она меня по руке. — Не волнуйся так.
— Не могу не волноваться, — пожал плечами я и взял со стола свой «двухсотый» АК под натовский патрон. — Пошли.
На первом этаже нас уже ждали — Лику — ее новая телохранительница Татьяна и Сергей, который, если что-то пойдет не так, должен будет вывезти в Литву Рыжика и жену Гордеева с ребенком, а меня — Игорь, с ним мы направились в командный центр. Никогда не любил долгие прощания. Коснувшись губами Рыжика, я кивнул Игорю, и мы вышли во двор, под мокрый снег, летевший почти параллельно земле.
Командный пункт помещался в ангаре, рядом с «Цитаделью». Пройдя под прицелом крупноколиберного пулемета, мы зашли в приоткрытую дверь, где я, под пристальным взглядом бойца охраны приложил ключ-карту к замку и, дождавшись сигнала, вошел внутрь.
В ярко освещенном зале стояло несколько письменных столов, за которыми перед мониторами сидели, негромко бормоча, бойцы с гарнитурами. Чуть в отдалении располагался небольшой пятачок открытого пространства, где на стене висело несколько огромных экранов, транслирующих главным образом мокрый снег. Перед ними стояли три мягких кресла и небольшая будка центральной диспетчерской. Сейчас ее занимали мужчина и женщина в пятнистой форме. В своем кресле на колесах на открытом пятачке расселся Гордеев, тоже с гарнитурой. На небольшом приставном столике перед ним лежало несколько мобильников. Дима что-то эмоционально выговаривал в микрофон, глядя на один из больших мониторов.
Кивнув присутствующим, я подошел к нему и уселся в соседнее кресло, на спинке которого, под логотипом «Структуры» была закреплена скромная табличка с надписью: «верховный главнокомандующий».
— Ты вовремя, — сразу повернулся он ко мне. — Координационный центр окружен, можем начинать. Начинаем?
— А у нас есть выбор? — Усмехнулся я.
— Есть, — кивнул он, прислушиваясь к чему-то в наушнике. Поморщился и продолжил: — Но кроме центра мы одновременно сможем накрыть только три боевые группы из семнадцати. И один черт знает, сколько будем искать остальные. Или можем ждать, пока они на нас нападут…
— Дима, мы десять раз это обсуждали, — мотнул головой я, доставая телефон. — Работаем, как решили. Мне надоело быть мальчиком для битья.
— Ну, как знаешь, — он пожал плечами. — Тогда звони Закису. Начало операции в двадцать один ноль-ноль.
Я посмотрел на часы. Без десяти девять. Набрав номер Алвиса, я прислонил трубку к уху.
— Я слушаю, — по-русски ответил Закис.
— Здравствуй, дружище, — поздоровался я. — Нам пора работать… Ты как, готов?
— Как пионер, Петр, — усмехнулся партнер. — Ты был пионером?
— Не довелось, — хмыкнул я. — Но атрибутику и настроение помню. Мои диспетчеры свяжутся с твоими людьми по закрытому каналу. И мы с тобой с этой минуты так же будем общаться.
— Я все понял, дружище, — в тон мне ответил Закис и отключился.
— Внимание всем, — громко проговорил Гордеев, и в ангаре наступила тишина. — Готовность десять минут. Вывести на экран обратный отсчет. Начало операции — «Красное и черное» в двадцать один ноль-ноль. Командирам подразделений доложить о готовности!