— Твоими молитвами, Петр, грех жаловаться, — усмехнулся Закис. — Что-то случилось?
— Пока ничего, — нейтрально ответил я. — Просто в родной институт заехал, а тут наклейка… Дай, думаю позвоню, чтоб не случилось недоразумения…
На той стороне трубки немного помолчали.
— Извини, Петр, не знал, что у тебя там остались дела, — наконец осторожно проговорил Алвис. — Ученые остались без охраны и защиты, а поскольку мы с тобой говорили, что на Кенгарагс ты не претендуешь…
— Нет, нет, дружище, — успокоил я Закиса. — Просто заехал повидать старых знакомых. Не возражаешь, если зайду? С охраной, разумеется. Ломать ничего не буду, обещаю!
— Да ради бога, дорогой, ради бога. Спасибо, что позвонил!
— Тебе спасибо, дружище. На связи остаемся!
— Разумеется, — Закис отключился.
— Слышали, ребята? — Обратился я к охране. — Ничего не ломаем, никого не роняем. Это чужая территория.
Я двинулся следом за автоматчиком, который первый зашел в отодвинувшуюся в сторону дверь.
— Лабдиен, Линарт, — поприветствовал я вахтера, который, сквозь стекло своей будки изумленно смотрел на ввалившуюся в фойе процессию. — Не узнали?
— Вас узнал, — пробормотал он, медленно приходя в себя, разглядывая четверых автоматчиков в полной экипировке. — А вот этих господ — нет…
— Эти господа — со мной, — усмехнулся я, беря Дашку на руки и проходя через вертушку. — Директор у себя?
— Нет его.
— А кто есть?
— Почти никого нет, — вздохнул вахтер. — Люди появляются два-три дня в неделю, финансирование-то закрыли.
— Ну да, — покивал я. — А в моей бывшей лаборатории?
— Дайга была сегодня, вроде еще не ушла, — проскрипел старик, косясь на бойцов, которые рассредоточились по фойе, взяв под контроль лестницы и коридор.
— Ну и отлично. Линарт, не переживайте, мы ненадолго. И ничего громить не собираемся, это просто охрана…
Старик лишь пожал плечами, опустившись на свое кресло.
Поднявшись на третий этаж и оставив бойцов охраны возле лестницы и лифта, я, в сопровождении Гордеева и Даши подошел к такой родной двери и постучал по стеклу. Полгода всего здесь не был, а такое ощущение, будто в другую жизнь вернулся.
Некоторое время никто не показывался, и я уж было поднял руку, чтоб постучать повторно, как вдруг где-то внутри лаборатории скрипнула дверь, и в коридор вышла Дайга. Девушка здорово похудела за то время, что я ее не видел. В джинсах, в каком-то бесформенном балахоне, выглядела она откровенно плохо. Увидев людей за стеклом, близоруко прищурилась и вдруг, узнав меня, чуть ли не бегом рванула к двери.
— Петя! — вскрикнула она, и, открыв дверь, бросилась мне на шею. С трудом удержавшись на ногах, я осторожно приобнял ее, а она вдруг уткнулась носом мне в плечо и почему-то разревелась.
Через несколько минут мы сидели в моем бывшем кабинете, ожидая, пока закипит чайник.
— Извините, но булочек нету, — грустно сообщила Дайга, расставляя чашки на столе. — Кафе в институте закрылось, больше не пекут.
Я посмотрел на Гордеева, тот молча поднялся и исчез за дверью.
— Сейчас будут, — улыбнулся я девушке, стараясь заглушить непонятно откуда возникшее чувство вины. — Рассказывай, как ты тут и что здесь вообще происходит?
— Ох, Петя, — Дайга подвинула стул так, чтобы сесть напротив нас с дочкой. — Тут у нас… трудно совсем стало. Никого нет, — посмотрев на скучающую Дашку, она вдруг вскочила, вытащила из принтера пару листов и придвинула к девочке стакан с цветными карандашами. — Хочешь порисовать? — С сильным акцентом спросила она по-русски. Дашка кивнула и по-хозяйски придвинула карандаши к себе. — Когда вы исчезли тогда, тут все подгреб под себя Мартыньш. Забрал себе все компьютеры и то, что осталось от установки… Я перешла в его подчинение. Он тогда еще долго допытывался, что и как вы тут делали… Но я-то не знала ничего, только бумаги оформляла. Наконец, он понял, что из меня ничего не выжать и отстал, — Дайга вздохнула. — А потом случился «нобрукумс» и все интриги как-то… затихли. Потом у нас ограбили чистую комнату, знаешь? — Я кивнул. — Рентгеновский лазер унесли и еще что-то по мелочи. А через неделю Раугс пропал, за ним и многие другие исчезли совсем, перестали на работу приходить.
— А ты? — спросил я, рассматривая ее осунувшееся лицо, на котором блестели надеждой большие серые глаза.
— А я… А я сначала ходила, каждый день. Думала вы с ребятами вернетесь… Ну и я ведь одна живу, что мне дома делать? Родители звали к себе в деревню, но я отказалась, как чувствовала — месяц назад там банда появилась, всех девушек забрали в… гарем. — Она шмыгнула носом. — Тут хоть какие-то люди знакомые, не так страшно… Одно время даже ночевала тут, на кушетке, — она кивнула на маленький диванчик, на котором и я когда-то спал во время ночных экспериментов. — А потом… — она как-то запнулась и еще больше погрустнела, — как-то выскочила за продуктами и нарвалась на… плохих людей. — Она передернулась, и я машинально протянул руку и погладил ее ладонь. — Сжав мои пальцы, девушка продолжила: — Через несколько дней мне удалось сбежать от них. Закрылась дома, неделю никуда не выходила, боялась. Но кушать хочется… Позвонил директор, он где-то договорился насчет гуманитарных пайков… Забрал меня на машине, довез до института. На этих пайках мы тут все жили целый месяц…