"Столица Русского государства приглашала и привлекала мастеров со всей Европы. Приезжали мастера "стенные и полатные", пушечные и серебряных дел, приехал даже "органный игрец", августинский монах, вскоре женившийся в Москве и принявший православие", - пишет Ю. Г. Алексеев. Об этом времени говорил Н. М. Карамзин: "Иоанн, чувствуя превосходство других европейцев в гражданских искусствах, ревностно желал заимствовать от них все полезное, кроме обычаев, усердно держась русских..."
Но и в эпоху Екатерины II, несмотря на многочисленные войны и далеко не сладкое житье народа, строительство приняло общенациональный масштаб. Особый блеск приобретала столица. Обратимся снова к В. О. Ключевскому, писавшему о Екатерине II: "Она хотела стоять в уровень с умственным и художественным движением века. Санкт-Петербургский Эрмитаж со своими картинами, ложами Рафаэля, тысячами гравюр, камей - монументальный свидетель её забот о собирании художественных богатств, а в самом Петербурге и его окрестностях, особенно в Царском Селе, сохранились ещё многие сооружения работавших по её заказу мастеров - Тромбара, Кваренги, Камерона, Клериссо, Чевакинского, Баженова и многих других".
Разумеется, что-то строилось и во вторые и третьи фазы (при Петре I Петергоф, при Сталине - Университет на Ленинских горах и т. д.), однако именно в четвертой фазе строительство наиболее развито, широко и органично. Во второй же фазе, как уже говорилось, больше разрушается, чем строится, и "великие стройки" часто заканчиваются провалом, как, например, строительство Дома Советов.
Три раза строилась столица России, каждый раз новая - Киев, Москва, Санкт-Петербург. Поскольку четвертой столицы у нас не предвидится, то строиться будет... столица мира. У нас. И ничего здесь удивительного столицы мира строятся только в империях, на Западе предпочитают столичные города делать маленькими и спокойными (Бонн, Вашингтон и т. д.).
В принципе, строительство уже началось. Все кругом ещё еле дышит, власть зыбка, экономика в ступоре, а строительство идет полным ходом. Чего не хватает Москве, чтобы стать столицей мира? Гостиниц, ресторанов, спортсооружений, пешеходных зон - все это ясно. Но важнее, видимо, другое. Москва, наверное, впервые в мире готова к превращению в эдакую "город-деревню", где городские коммуникации будут сочетаться с деревенским пейзажем. Радиус такого города - одна-другая сотня километров. Впрочем, это уже из области мечтаний. Но вполне осуществимых.
Великое строительство, сверхмощная политика, всемирное покровительство, счастье и радость бытия при среднем материальном достатке. Возможно ли все это, нет ли ошибки в наших расчетах? Давайте вернемся к реалиям и сверим ход исторических часов. Шутка ли - мы уже четыре года живем в четвертой, золотой, фазе четвертого имперского цикла России*.
ГРАЖДАНСКОЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ
Уже четыре года - и всего четыре года. Все великие события впереди; это, однако, не должно влиять на сам факт - четвертая фаза уже с нами, и её прелести и недостатки уже должны проявиться.
Недостаток, хотя и временный, - прекращение властного давления, а это гражданам, привыкшим к кнуту, представляется как отсутствие власти. В. О. Ключевский пишет об обстановке, предшествовавшей перевороту 1762 года: "Языки развязались, как бы не чувствуя страха полицейского; на улицах открыто и громко выражали недовольство, без опасения порицая государя. Ропот незаметно сложился в военный заговор, а заговор повел к новому перевороту".
Вспомним, что с появлением у власти Горбачева очень быстро развязались языки. Но реально до 1989 года ни открытого недовольства, ни ропота, ни заговора не было. (Вспомним, какой страх сковал наши демократические издания весной 1988 года, когда опубликовала свое письмо Нина Андреева.) Лишь к 1989 году началось открытое неподчинение коммунистической власти и постепенное перетекание власти в новые структуры, что и спровоцировало августовский путч 1991 года.
Однако, несмотря на видимое безвластие, четвертая фаза отличается высочайшей самодисциплиной, тем более высокой, чем ближе столица. 36 лет террора, затем 36 лет повсеместного регламентирования и ограничений вырастили чрезвычайно организованный народ, которому никакая видимость безвластия не страшна. Приведу слова В. О. Ключевского о перевороте 1762 года: "Революция самая веселая и деликатная из всех нам известных, не стоившая ни одной капли крови".
Путч 1991 года многие называли опереточным, шутовским. В любом случае введение войск в 10-миллионный город в любое другое время, кроме как в четвертой фазе, привело бы к рекам крови. Для четвертой же фазы характерно, что и смерть трех юношей была отмечена реками слез. Во второй фазе убийства, казни были ежедневной реальностью, в третьей фазе все события такого рода тщательно скрывались (пример: Новочеркасск, 1962).
Слезы, судя по всему, нам ещё предстоят в больших количествах, но слезы умиления. Ключевский: "...плакали при встречах императрицы, при чтении её манифестов и "Наказа", плакали за парадными обедами в её присутствии, плакали от радости при мысли, что бироновское прошлое уже не вернется; никогда, кажется, не было пролито в России столько радостных политических слез, как в первые годы царствования Екатерины II". А быстро ли устанавливались величие и порядок во времена Ярослава и Ивана III?
Четыре года до революции и четыре после неё - сплошная чехарда и неразбериха. В 1018-м, спустя год после революции, Ярослав ещё собирался бежать в Скандинавию, и лишь в 1019 году, уже два года пребывая в четвертой фазе, он, разгромив печенегское войско Святополка на реке Альта, окончательно укрепился на Киевском престоле.
Да и настроение от непрекращающегося братоубийства, надо полагать, было прескверное. Святополк убил Бориса и Глеба, Ярослав - Святополка; все отягчалось ещё и постоянным присутствием иностранных войск, поляков и печенегов (Святополк), варягов (Ярослав). Но именно тогда начинался самобытнейший период русской истории.
Революция 1461 года началась с массовых казней князем Василием Темным; московский князь открыто заявил о своем праве на единодержавие. Не только никакого блеска и расцвета, напротив, кругом одно беспокойство и неустройство. В Большой Орде к власти пришел энергичный и честолюбивый Ахмат, мечтающий возродить былой блеск державы Чингизидов. Над восточным рубежом нависает новое Казанское ханство, держава сыновей Улу-Мухаммада. Обостряется конфликт с Великим Новгородом. Неспокойно в Пскове, на вече произошло драматическое событие - наместника "спихнули" со степени. Оскорбленный князь поехал жаловаться в Москву. Новый митрополит Феодосий, жесткий и суровый аскет, руководствуясь требованиями церковной дисциплины, вздумал приструнить московских посадских священников. Церкви стояли без попов, отрешенных от службы. Посад роптал.
Так что наши нынешние, якобы смутные, времена ничем особым не отличаются от других вхождений в четвертую фазу. Правда, большинство сегодняшних историков и политологов с испугу ищут аналогии с длительными смутами, тянувшимися десятилетиями. Не смута у нас, а просто разминка перед золотым веком.
Сложнейшие клубки проблем доставались и Ярославу, и Ивану III, и Екатерине II, и распутывали они их с необычайной скоростью и изяществом. Однако не в личностях здесь главное. Конечно, ни Горбачев, ни Ельцин не "тянут" на Ярослава Мудрого, как далеко было до него и Петру III, что, однако, не помешало именно Горбачеву начать реформы. Это при нем (как некогда при Екатерине II) упразднили Тайную канцелярию, позволили вернуться раскольникам, вышел указ о вольности дворянства.
И теперь, независимо от слабости лидеров, все необходимые изменения в политике и экономике происходят в свое время. Например, освобождение технократии от политического (1990), военного (1991) и ведомственного (1992) контроля в кратчайшие сроки, несмотря на явное недоверие информационной и демократической властей к директорам.
Даже наша инфляция, как и в екатерининские времена, - это не изъяны экономики, а следствие некоей революционной эйфории, когда на радостях раздали слишком много денег.
Однако кризис налицо, и нам важнее видеть интеллектуальные и образовательные блики четвертой фазы.
Действительно, если во второй фазе правит бал чернь, а в третьей серость, интеллект становится страшным грехом, то в четвертой фазе, напротив, профессионализм, блеск ума, гении становятся желанными как для власти, так и для народа. Элитарность становится легальной.