Почти неделю они жили в селе. Днем были заняты работой по дому и по хозяйству, вечером проводили время за уроками поэзии. Марине нравился нынешний образ жизни. Особенно ей нравилось быть рядом с тем, ради кого вернулась в прошлое. Как и ожидалось, Александр был внимательным, заботливым и уважал решение Марины. Он больше ни разу не пытался поцеловать ее. Иногда его шутки казались ей пошловатыми, но она не обижалась. Часто, перед сном, они, сев у окна и потушив лампу, разговаривали о жизни, о любви. Многое из того, что писалось в автобиографии, отличалось от воспоминаний Александра. С каждым днем, узнавая друг друга лучше, они становились ближе.
– Да! – шутил он, протянув руки. – В какой?
– Никогда не слушала о ней! В этой! – отвечала она веселым голосом. Женщина указала на правую руку, кулак которой казался визуально больше. Александр раскрыл его. – Не угадала! Целуй!
Его палец коснулся щеки.
– А что будет, если я угадаю?
– Когда угадаешь, тогда и узнаешь! Целуй!
Который раз ее горячие губы коснулись его щеки.
Спрятав за спиной руки, он, собрав ладонь в кулак, вновь выставил их. Марина внимательно посмотрела на них.
– В какой? – смеялся он.
– В этой! – она снова указала на правую руку и, как и прежде, ладонь оказалась пустой.
– Так не честно! – закричала она. – Мог бы подсказать.
– В следующий раз подскажу! – отвечал он, указывая на щеку, но уже ближе к губам, чем в прошлый раз. – Целуй!
Она повиновалась. Он, который раз проделав манипуляцию руками, выставил кулаки вперед. Марина внимательно посмотрела на них.
– Подсказываю, – прошептал он. Женщина посмотрела на него. Александр, коварно улыбаясь, дергал левым глазом. Марина рассмеялась.
– Ты думаешь, что я поверю тебе? В этой! – она вновь указала на кулак правой руки. Он медленно разжал его.
– Пусто… – грустно проговорила она.
– Я же подсказывал! Целуй! – говорил он, указывая пальцем на уголок рта.
– Если я еще раз не угадаю, то в следующий раз ты покажешь сюда? – недовольным голосом спросила она, указывая на центр губ.
– Да! – рассмеялся он.
– Плохая традиция! Давай другую!
– А тебе не интересно, что будет, если ты угадаешь?
Марина сузила глаза.
– Ладно, – поняв, что он не расскажет, женщина приблизила губы и коснулась его лица.
Спрятав за спиной руки, он взял с лавочки семечку, положил ее в правую, затем в левую, и вскоре вновь вернул в правую ладонь.
– В какой? – спросил он, выставив вперед руки. Его сердце стучало. Не зависимо от того, какую руку она выберет, финал был один. И эта мысль опьяняла его.
Марина внимательно посмотрела на кулаки, затем на побледневшее лицо Александра.
– Ты не подскажешь? – спросила она.
Веселая улыбка растянулась на нем.
– А ты послушаешь меня или сделаешь по-своему?
Женщина задумалась. На мгновенье она посмотрела на родителей поэта, с интересом наблюдающих за ними. Несколько раз Татьяна Федоровна хотела выдать сына, сказав, что он мошенничает и его ладони пусты, но видя, как ему весело, молчала. Как и Никита Сергеев, она надеялась, что хоть с ней он будет счастлив.
– Вы знаете в какой руке? – боясь не угадать, спросила она у них.
– Не подсказывайте! – закричал Александр.
Марина недовольно сверкнула глазами.
– А может там нет никакой семечки! – наконец-то догадало она. – Ты все время обманывал меня! Не интересная традиция! Я ухожу!
Она встала.
– Есть! – вставая, уверенно ответил он. – В этот раз я положил ее в ту руку, которую ты всегда выбираешь.
Женщина недоверчиво посмотрела на него, затем на его родителей. Не говоря ни слова, они, словно сговорившись, одновременно утвердительно качнули.
– Здесь? – заулыбавшись как ребенок, она коснулась кулака правой руки.
Он раскрыл его. Черная семечка царствовала на ладони.
– Угадала! – радостно закричала Марина.
– А теперь твоя награда. Закрой глаза!
– Зачем? – недоверчиво спросила она.
– Так надо.
– Ладно.