Появлялись и исчезали знакомые лица, прикосновения таяли, рождались вновь. Карионна и Ники, Аджурим и Рагру, Мари и Шенна. Все, кого он встретил в первом странствии, все, кого узнал теперь, друзья, враги, лунные ведьмы, монахини, заклинатели, жрецы и воины. Только Ки-Ронг не появлялся. Сколько Чарена ни оглядывался, сколько ни звал, – не приходил.
Эша стоял рядом, в его глазах отражались видения. И сквозь грохочущие потоки путей сбегались другие кьони, тысячи и тысячи тысяч. Во сне Чарена понимал их речь.
– Иду к тебе, – сказал тот, что ждал его у гробницы. – Веду других.
Не торопись, хотел ответить Чарена. Я еще не решил, что нужно сделать, с чего начать.
Ты решил. Голоса путей гремели в сердце, расходились по миру – волнами, ветром, дрожью земли. Ты решил, Чарена, ты победишь.
– Хватит ли у меня сил? – спросил он. – Хватит ли сил у вас?
Никогда прежде он не слышал, как смеются пути. Незримые дороги полыхнули восторгом, предвкушением и верой, сон раскалился, былое слилось с грядущим.
Столько лет мы ждали, столько лет таились! Ты был с нами, Чарена, исполнил нашу волю, мы исполним твою. Ты не отступишь, Чарена, ты решил.
– Да, – сказал он и открыл глаза. – Я решил.
Эша лизнул его в щеку и тут же заворчал, обернулся к лестнице. Чарена сел, поежился от холода, – одеяло сползло с плеча. Голова кружилась, грезы горели, не отпуская, и он не сразу понял, что тревожит Эшу, почему Ники замерла, глядя вверх, а пленник улыбается, вновь не может скрыть торжество.
Над ними – еще далеко, высоко, – разносились шаги.
Колодец дробил их и множил, превращал в поступь войска. Но пути смеялись и наяву, свивались, расплетались, скользили ввысь. Эхо не могло обмануть их, они знали, что спускается одиночка. Бесстрашный воин, такой же, как Адил? Или нет?
– Это на несколько этажей выше! – Ники подхватила заплечный мешок. – Мы успеем спуститься, пойдем.
– Нет, – ответил Чарена. Ники упрямо мотнула головой, и он добавил, пытаясь объяснить: – Хочу знать.
Поднял руку – хотя жилы земли и без того пылали рядом, откликались на мысль, – и воздух у подножия лестницы заискрился молниями, обдал морозом. Пленник вскрикнул, но не успел ни предупредить, ни позвать. Электричество хлестнуло его, скрутило судорогой.
Лестница звенела от шагов, безрассудных и быстрых. Кто-то спешил сюда, почти бежал. А потом донеслись слова, сперва искаженные высотой, а потом – различимые и понятные.
– Я не враг! Выслушай меня!
Ники шагнула ближе к Чарене, прошептала:
– Что он сказал?
Тот, кто спускался к ним, говорил на лхатони.
– Не хочет драться, – ответил Чарена.
Пленник снова дернулся, и тут же рухнул, замер.
Шаги стали медленней, осторожней, и вскоре показался человек. Ступени прогибались под ребристыми подошвами, блестели заклепки на черных ремнях, в чехлах и ножнах пряталось оружие. Но руки пришедшего были пусты. Он поднял их над головой, показал открытые ладони.
– Это один из тех, с площади! – выпалила Ники. Схватила Чарену за рукав, дернула и тут же отпустила. – С молниями! Не верь ему, он из отряда, который ловит одаренных!
– Это сейчас не важно, – ответил пришедший на новом языке. – Честное слово, я вам не враг.
Лицо незнакомца рассекала тень, свет лампы блестел в черноте глаз. Там, на площади было много воинов, разве вспомнишь всех? Но лишь один шел сквозь бурю, разводил руками молнии. Для него нужна другая западня, не та, в которую попался Адил.
– Ты выслушаешь меня? – Этот человек так странно говорил на лхатони. Тянул слоги, произносил бережно, будто они могли разбиться, как стекло. – Прошу, выслушай. Молю!
Чарена едва не рассмеялся – вместе с жилами земли, с перехлестом дорог. Кто же молит, глядя отчаянно и смело, подняв ладони, в которых таятся заклятия?
– Ты пришел за ним? – спросил Чарена и указал на пленника. – Мне нужен четвертый, все равно кто. Могу взять тебя вместо него.
– Нет, не за ним. – Незнакомец мотнул головой и, должно быть, понял, что выглядит глупо – уронил руки. – Я прошу о милости для заклинателей.