Что теперь на месте города? Удар был таким сильным, Верш увидел из окна сияние, расколовшее небо. А вместе с небом – и душу. Она взорвалась, сгинула, распались оковы плоти. Мир горел, земля и высь, бушевали раскаленные и ледяные вихри. Предсмертное видение, – так Верш успел подумать. Но вскоре пришел в себя.
С тех пор дар не умолкал. Но изменилось не только это.
Электричества не было. В мастерской стоял запасной генератор, но топлива осталось не так много. Хорошо, что Верш не позволил в свое время разобрать печь в доме и не выбросил масляные лампы и свечи. В старом сарае лежали дрова, хватит на несколько недель.
Получилось, думал Верш, впервые за много лет разжигая огонь в печи. Эти отважные дети и правда пробрались в столицу, ударили магией, взорвали что-то.
Когда стемнело, он понял, что взорвали весь город.
Свет так и не зажегся. Темнота снаружи была беспроглядной, первобытно-темной. Не горели огоньки наблюдательных башен вдоль трассы, не поднялось и зарево над столицей, холодный отблеск, всегда висевший в небе.
Всю ночь Верш собирал радио. Вытаскивал детали из тайников, соединял, ошибался, пробовал снова. Нужных батареек не нашлось, и он долго возился, подключая заряженный кристалл. В конце концов, приемник ожил, зашипел помехами. Верш принялся крутить ручки настройки, стрелка поползла по шкале. Тишина, обрывки переговоров, кодовые слова, тонущие в шорохе и скрипах. А потом эфир взрезала ясная, отчетливая речь.
«Пятая столичная база присягает законному правителю. Призываем военное командование и гражданскую администрацию последовать нашему примеру».
Верш смотрел на сияющий кристалл, на свет ламп за шкалой приемника. Звук лился из динамика, простые слова о невозможных событиях. Возрождение империи. Капитуляция альянса. Отмена программ контроля за одаренными. Обещание защиты.
Потом раздался другой голос – знакомый, с напевным акцентом.
«Я Чарена. Империя ждала меня. Я вернулся».
Верш вспомнил ночь на крыльце, волка, бегущего на охоту, и мальчика, который сказал: «Меня зовут Чарена. Хочу, чтобы вы знали». И что-то о лхатони, о том, что говорит на древнем языке с детства. Невидимый маг, ожившая сказка. Сберег ли он свою подругу? Она совсем юная – нет, не похожа на Лити, но такая же отчаянная и устремленная.
Еще день прошел: сон урывками, треск приемника, прежнее сообщение пятой базы и новые сводки. К вечеру приехал обходчик.
Его машину было не перепутать: двухместная, с потрепанным прицепом и надрывно воющим двигателем. Обходчика Верш знал давно, тот много лет проверял электрику в здешних башнях. Он и жил возле одной из подстанций, в маленькой сторожке. А еще он следил за Вершем, ведь нельзя оставлять одаренного без наблюдения. Да только не особо старался, слишком уж хорошая у Верша была репутация.
Прицеп был набит тюками и армейскими коробками. Обходчик высунулся из кабины, крикнул: «Едешь со мной? Пока еще дороги свободны!» Верш покачал головой. Ждал чего угодно: ругани, угроз, даже выстрела. Но обходчик лишь вздохнул: «Думаешь, они тебя не тронут? Ты хоть и маг, но все знают, на кого ты работал». «Поздно мне бежать, – ответил Верш. – Всю жизнь здесь жил, тут и останусь». Обходчик поверил. Удрученно качнул головой и уехал. Грохот мотора затих вдали.
Время текло, Верш не подходил к календарю, не помнил, какое число. Смотрел, как падает снег, как белеет земля, а в саду клонятся обледенелые ветви деревьев. Смахивал пыль с фотографий Нуты и Лити. Пересчитывал припасы: армейские пайки и заготовки в погребе. Снова и снова ловил себя на мысли: наверное, это последняя зима.
Появились волки. Едва различимые среди безмолвной белизны, они подбегали к ограде, беспокойно носились вокруг и мчались дальше. Огромные, такие же, как тот волк, что приходил с Чареной и его подругой. Про этих зверей говорили и по радио, называли спутниками императора и запрещали отстреливать.
Порой Верш замечал следы в саду, а как-то утром застал волка на крыльце. Тот сидел у порога и, стоило Вершу отворить дверь, обжег взглядом желтых глаз и проскользнул внутрь. Обошел все комнаты, обнюхал каждый угол. «Он здесь был, – сказал Верш. – Но ушел. Иди на восток, он там». Волк склонил голову, помедлил, а потом выбежал из дома. Верш дошел с ним до ворот, распахнул калитку – она едва слушалась, увязала в снегу.