Чарена покачал головой.
– Я знаю десять главных знаков, – сказал он. – Карионна, мать моей матери, научила меня.
– Десятью простыми знаками такого не сделать. – Аджурим замолк на миг, а потом попросил: – Расскажи, что ты сделал? Как ты это сделал?
Чарена рассказал.
Аджурим слушал внимательно, не перебивал, а потом долго молчал, смотрел вдаль, словно пытаясь различить пути. Солнце ушло, лишь полоса заката багровела над горизонтом. Сверчки стрекотали все громче и шуршала трава – не то от ветра, не то от поступи кьони. Лишь Ки-Ронг стоял неподвижно. На его шкуре играли отблески костра, и глаза в полутьме из голубых превратились в пламенные.
– Такое могущество, – проговорил, наконец, Аджурим. – Что станешь с ним делать?
Надо ли таиться? Чарена вскинул руку, очертил круг. Сердце билось ровно, пути мерцали ему в такт, будто говоря: довольно ждать, не сомневайся, делай шаг.
– Я связал жилы земли, – сказал Чарена, – и теперь соединю страны. Чтобы от дальних пустошей и до пролива больше не было усобиц. Чтобы народы не враждовали, чтобы земля кормила всех, а дикари из-за моря не смели вторгаться к нам. Создам великое царство, империю, и буду править народами, как дух неба правит звездами.
– Земная империя, подобная небесной. – Аджурим, казалось, не удивился вовсе. – А что будет с теми, кто не покорится тебе?
– Они умрут, – ответил Чарена. – Я убью их.
– Да! – Аджурим засмеялся, хлопнул рукой по колену. Ки-Ронг подался вперед – напряженный, готовый к прыжку. – Мне нравится твоя решимость. Но чтобы править, незримой силы мало.
– Мне нужно будет войско, – кивнул Чарена.
– И не только! Тебе нужны будут помощники, люди, сведущие в торговле и ремеслах, в обороне и наступлении. – Речь Аджурима стала вдохновенной и быстрой, он отставил чашку, подгонял слова взмахами рук. – Может быть, императору небес не нужна помощь, но императору земли она понадобится. Я могу тебе помочь, я знаю тайны Юмиры, она падет перед тобой без боя, станет твоей первой победой.
– Что ты хочешь взамен? – спросил Чарена, и Аджурим немедля ответил:
– Хочу быть твоим советником.
Пути текли бестревожно и ясно, и такой же ясной была подступающая ночь.
– Лучше быть советником императора, – сказал Чарена, – чем восьмым сыном князя Юмиры, верно?
– Верно, – улыбнулся Аджурим. – В сотни раз лучше.
Ки-Ронг больше не смотрел на него, – лег, положил голову на лапы.
Звезды просыпались, одна за одной, глядели с небес. Ждали, когда земля станет единым царством.
*
Поезд громыхнул, дернулся, набирая ход, и Чарена вздрогнул, открыл глаза. Когда он успел заснуть? Вспоминал прошлое, сидя на качающейся приступке вагона, и сам не заметил, как погрузился в дрему. Очнулся – а наяву уже наступила ночь. Темная, без единой звезды.
Стук колес стал размеренным, ровным, ветер хлестал холодом, а неразличимый покров степи мчался мимо. Ни деревенских огней, ни фонарей над придорожной станцией, лишь непроглядная ночь. Неужели поезд останавливался здесь, или это был морок, отголосок сна?
Чарена схватился за поручни, поднялся, и тут же боль обожгла затекшую ногу, стрельнула вверх от лодыжки. Он стиснул зубы, зажмурился, пережидая. Боль таяла медленно, горячая, яркая, словно росчерк молнии. Простая, мимолетная боль.
Я жив. Чарена подставил лицо ветру, сделал глубокий вдох. Ни проклятья, ни время меня не одолели. Я жив, я снова в дороге, я…
Дверь лязгнула, и из вагона вышли двое. На приступке стало тесно, такими высокими, громоздкими они были. Выше Чарены на голову, а то и больше. Прежде подобные люди встречались редко, а теперь даже женщины стали с него ростом. Или только здесь так, в других краях по-иному?
Один из пришедших чиркнул спичкой, и пламя вспыхнуло, выхватило резкий профиль и усталый взгляд. Но лишь на миг – угасшая спичка полетела в степь. В руках у незнакомцев тлели сигареты, их резкий запах мешался с гарью, тянувшейся за поездом. Как все изменилось, даже дымное зелье теперь не насыпали в курильницы, а закручивали в бумагу и курили на ходу, между делом.