– Много работы? – спросил он.
– Потеряла счет времени. – Мели улыбнулась, будто извиняясь, и убрала за ухо выбившуюся прядь. – Просто хотела разобраться немного, но программа опять дала сбой, пришлось возиться, даже вычислительный узел перегружали, а теперь уже утро…
Утро. Где-то там, в лесу, над водами озера клубится туман, медленно тает под лучами рассвета. Небо разгорается, ночные звери прячутся в норы, исчезают в ветвях и под корнями. Одна за другой начинают петь птицы. Мир просыпается.
– Адил. – Мели поднялась из-за стола, подошла. – Ты не расскажешь, что с тобой?
Ее голос звучал сейчас так нерешительно, тихо.
Если бы не война, они могли бы встретиться как обычные люди. Адил заметил бы ее на улице, – возле медицинской школы или на скамейке с книгой, – и не смог бы пройти мимо. Они гуляли бы в парках столицы, сидели в кафе – тех самых, из старых фильмов. Адил дарил бы ей цветы, а она улыбалась бы, радостно и смущенно.
Но если б не война, может, он никогда бы ее и не встретил.
– Что-то с моими показателями? – спросил Адил и невольно посмотрел на мигающую панель на стене. Какой из этих огоньков связан с якорями в его теле? Может быть, этот, синий? – Нужна стабилизация?
– Нет, нет! – Мели поспешно мотнула головой. – Показатели отличные! Просто я подумала, что тебя что-то беспокоит, ты как будто сам не свой последний месяц…
Адил закрыл глаза, прислушался к себе. Бессонница, тревога и странные мысли, – но стоит ли о них рассказывать кому-то, тем более Мели? Нет. Незачем перекладывать это на нее. Он справится сам.
– Наверное, просто устал, – сказал он. – Если что-то со мной будет не так, я расскажу.
Глава 7. Чистая смерть
1.
Наверх шли молча.
Повязка, – на этот раз чистая и пахнущая мылом, – давила на веки, отсекала свет. Чарена не пытался открыть глаза, шел, доверяя слуху. То и дело чужая рука тяжело ложилась на плечо, толкала направо, налево, вперед. Эша крался рядом, его шелестящая поступь тонула среди людских шагов. Чарена пытался понять, где Ники, ее ли ботинки стучат впереди, уверено и звонко.
Сперва под ногами был камень, потом захрустел песок, а под конец – заскрипели деревянные ступени. Все, как по дороге вниз, – только в обратную сторону. Но Чарена знал, что их ведут к другому выходу.
Путь, вдоль которого они шли, был чуть иным, ветвился в толще холма, сиял по-другому и тянулся на восток. К столице.
Воздух менялся с каждым шагом. В затхлую сырость подземелий вплетался степной аромат, будоражил мысли, заставлял дышать глубже. А потом и вовсе налетел порыв ветра, хлестнул по лицу. Впереди засмеялась Ники, а Моряк сказал:
– Ну вот, пришли.
Не дожидаясь разрешения, Чарена освободился от повязки.
Солнце уже взошло. Сияло сквозь дымку над неровной линией горизонта, преломлялось в каплях росы. Туман плыл по земле, скользил меж высоких стеблей, – но уже таял, становился прозрачным. Эша нырнул в его волны, показался, исчез снова, – побежал кругами, ловя запахи, ища звериные и людские следы.
Ники поежилась, обхватила локти ладонями. Мотнула головой, – ветер терзал ее волосы, швырял на лицо. Обычный, холодный ветер, не тот, что бушевал вчера ночью в четырех стенах.
– Спасибо, что помогли, – сказала она Моряку, и Чарена повторил вслед за ней:
– Спасибо.
Моряк покрепче запахнул куртку, перевел взгляд с Чарены на Ники.
– Не передумали? Если что, мы бы вам нашли дело. – Вздохнул, не услышав ответа. – Вижу, не передумали. Ну, удачного пути. И раздобудьте все-таки амулет, а то ведь так опасно.
Амулет? Или почудилось, перепутались слова нового языка, а Моряк говорил совсем про другое? Вчера человек с гудящим коробом – Кард – тоже спрашивал про амулет, но спрашивал на лхатони.
Но думать об этом сейчас было не время.
Моряк кивнул на прощание и, вместе со вторым провожатым, скрылся в зарослях у подножия холма. Путь задрожал, отозвался эхом: да, вошли в пещеру, идут вниз, вниз, по ступеням, по сыпучему склону, к железным дверям, к лязгающим засовам.
Чарена опустился на колени, коснулся земли. Листья травы распластались под его ладонью, остались на коже росой и соком. Было тихо, лишь шептал ветер, и гудел проснувшийся жук. Чарена закрыл глаза.