– Уверен?
– Уверен, – сказал Чаки.
– Примем это за основную версию, – решил Адил.
Чаки зажмурился, потер виски руками. Это все из-за препарата. Сначала все так далеко и странная чувствительность, а теперь нервный срыв. Можно же было просто все объяснить, зачем кричал, как ненормальный? Из-за препарата, точно.
Нет. Отдача от вчерашней магии, никак от нее не избавиться.
Чаки попытался сосредоточиться, вслушаться в слова Адила и Бена. Но обрывки разговора скользили мимо.
– Вне зависимости от версии, у нас проблема. Если он действительно невидимый, то Чаки его не почувствует, и приборы его не смогут засечь.
– Нам придется разыскивать его как преступника без дара. Подключить внутреннюю гвардию, отряды добровольцев, все структуры республики.
– Я сообщу высшему командованию. Нам дадут допуск.
«Невидимый». Это слово крючком засело в мыслях, звучало и звучало.Чаки мотнул головой и открыл глаза.
– В каком смысле «невидимый»? – спросил он. – Это что значит?
– Невидимый маг, – объяснил Адил. – Пятая категория.
Пятая категория? Ее не изучали – не было образцов. «Одаренный, чья магия фиксируется только в активном состоянии, в латентной форме неощутима», – такая короткая формулировка стояла в учебнике в конце раздела, и все, больше никаких данных. Один из преподавателей даже пояснил: «Пережиток классического имперского пятичастного деления, скорее всего просто выдумка. Даже не думайте о ней, четвертая категория – высшая».
– Но их же не бывает, – сказал Чаки. – Одни легенды только.
– С учетом новых данных – вероятно, бывают. У меня нет повода не доверять тебе и приборам. – Адил жестом отсек расспросы и повернулся к Бену: – Свяжись с Сеймором, пусть оповестит гвардию. И скажи, что мы вылетаем к нему.
– Уже возвращаемся? – спросил Чаки и тут же пожалел о вырвавшихся словах. Так измучено они прозвучали.
– Вылетаем мы с Беном. – Адил встал из-за стола. – Ты остаешься в лаборатории.
Чаки поднялся следом, бесцельно провел рукой по краю столешницы.
Вот все и закончилось. А думал, еще много лет в запасе.
Больше не будет ни заданий, ни выходных, теперь его карточка не откроет знакомые двери, даже в свою комнату он не сможет войти. Окажется на нижнем ярусе, там, где живут одаренные, и дни превратятся в череду экспериментов, – наверное, щадящих, ведь он не преступник.
– Я отстранен? – спросил Чаки. Хотя знал – так будет только хуже. – Без экспертизы, без тестов, сразу?
Бен обернулся к нему, взглянул потрясенно, будто услышал что-то невероятное.
– Чаки! Ты что!
– Значит так, – сказал Адил.
Голос его стал тяжелым, медленным. В такт ему пульсировал красный свет индикатора, и волны магии расходились кругами – темный ночной прилив.
Я довел его, понял Чаки. Теперь лучше молчать.
– Времени на твои истерики у меня нет, – продолжал Адил. – Поэтому внимательно слушай. Ты не отстранен. Я оставляю тебя в лаборатории заместителем главы безопасности. Как только Мели тебя стабилизирует, ты вернешься в звено Сеймора и подключишься к операции. Ясно?
– Ясно, – повторил Чаки.
Это все проклятые препараты. От них эти страхи и неадекватные мысли.
Хотя бы можно будет выспаться и отдохнуть пару дней. А там – будь, что будет.
3.
Бочки теснились, подпирали друг друга, тяжело вздрагивали под стук колес. Маслянистый запах не давал дышать глубоко, воздух казался грязным и вязким. Но через щели в дощатых стенах прорывался встречный ветер, и Чарена ловил его ладонью, пытался прикоснуться к пролетающему снаружи миру.
Сколько еще будет таких вагонов, пустых и забитых до самой крыши, скрипящих, громыхающих, душных? Сколько раз нужно будет перебираться с поезда на поезд, прежде чем над горизонтом поднимутся стены столицы?
Может быть, ни ворот у нее теперь нет, ни стен. «Столица закрыта», – все повторяют это, но никто не говорит, какая встретится преграда.