Эша запрокинул голову, принюхался и нырнул в просвет между бочками, спасаясь от звука. Гудок медленно стих, осталось лишь эхо и звон в ушах.
– Ники, – позвал Чарена.
Она не ответила. По-прежнему сидела наверху, будто и не шелохнулась с тех пор, как слушала сказку. Не спала, смотрела перед собой, и взгляд был нездешним, далеким. Пальцы вцепились в край бочки, костяшки побелели от усилия. Застыла – как жрец, ушедший слишком далеко, утянутый пляской духов.
Что ты видишь, Ники? Может, ветер говорит с тобой, шепчет твое настоящее имя?
Эша нетерпеливо переступил среди теней, зарычал, но Ники и его не услышала.
Чарена потянулся к путям, вниз, вниз, сквозь дощатый настил вагона, мимо колес и рельс, еще не остывших от скорости, вглубь земли. Незримые реки ответили на прикосновение, и на миг показалось – мир исказился, сдвинулись стороны света. Самая яркая дорога, сплетенная из множества притоков, убегала налево, разве не должна она течь вперед, к столице? Нет, нет, пути связаны, стремятся к своему сердцу. А значит, все проще.
– Ники, – повторил он. Хотел тронуть за руку, но передумал. Когда душа далеко, нельзя тревожить тело. Одно неверное движение – и не удержится, рухнет. – Ники!
Она вздрогнула, качнулась и правда едва не упала. Ухватилась за протянутую руку, тут же отодвинулась и мотнула головой.
– Чего? – Взгляд у Ники был растерянный, глаза почернели от расширившихся зрачков. Да, как у тех, кто возвращается из-за грани.
– Мы не там, – сказал Чарена и указал вперед. – Поезд не там. Юг, не восток.
– Юг? – Ники зажмурилась на миг, а потом спрыгнула – пол загудел от удара. – Мы перепутали, или была стрелка! Надо выбираться, пока он стоит, пока не завез нас слишком далеко, нам нельзя на юг!
Чем дальше к югу, тем ближе к проливу, к войне, тлеющей десятки лет. К врагам, осмелившимся напасть на империю, – их нужно уничтожить, но еще рано. Сначала – вернуться в столицу.
– Пойдем пешком, – сказал Чарена. – Не страшно, у нас есть карта.
И, следом за Эшей, стал пробираться к двери.
Сперва казалось – идти недолго, таким кратким было расстояние на бумаге. Чарена долго изучал карту, Ники старалась помочь, объясняла названия. «Да, это город какой-то, если доберемся до него, то там сядем на другой поезд, вот эта черная ветка – железная дорога, а тут восток, а здесь столица!» До столицы было много линий, точек, надписей и пятен, расцвеченных зеленым, желтым и серым. А ближайший город – вот он, пара шагов.
Но бездорожье тянулось, солнце за спиной опускалось к горизонту, а город все не появлялся.
Сперва шли по по рыхлой, тусклой земле, – по пашне, истощенной множеством урожайных и засушливым годов, и теперь не то отдыхавшей, не то брошеной. Потом она ожила, и пришлось осторожно пробираться мимо сжатых снопов и вдоль рядов налитой пшеницы. Вдалеке гудели высокие машины, ползли, собирая колосья. Если бы люди как прежде жали хлеб серпами, сколько народу трудилось бы в таком огромном поле? Сотни человек, и мимо них не удалось бы пройти незамеченными.
Когда тени удлинились, а воздух стал золотистым, предзакатным, над нивой поднялись покатые крыши. «Нет, просто деревня, далеко еще», – отмахнулась Ники. Она шла, глядя под ноги, спотыкалась порой, но упрямо кусала губу и продолжала путь. Собаки в деревне залаяли, почуяв Эшу, но он не зарычал, не огрызнулся в ответ. Крался тихо, приникнув к земле. И лишь когда селение осталось позади, а поля сменились дикими, невыкошеными лугами, – сел и завыл, запрокинув голову к небу.
– Он говорит: «Мы здесь», – прошептала Ники. Вечерний свет скрадывал ее заострившиеся скулы и тени под глазами, но не мог спрятать все следы усталости. Такой долгий путь, без еды, без остановки. Пора найти убежище и отдохнуть. – Говорит, что ты здесь.
Чарена кивнул.
Вгляделся, и сперва увидел лишь равнину, желтеющую, осеннюю, редкие деревца и изгибы холмов вдалеке. Но потом разглядел, как колышутся травы, расступаются, смыкаются вновь, а среди них мелькают белые тени, мчатся все быстрей.
Ники тоже заметила их. Замерла, вытянулась и сжала кулаки крепко-крепко, – как при первой встрече с Эшей, у огромного камня.
– Мои кьони, – сказал ей Чарена. – Не бойся.
Еще немного, и они оказались рядом, – двое рослых кьони, волк и волчица, – принялись кружиться в ритуале приветствия, ломая стебли, вытаптывая новую тропу. Чарена протянул руки, и незнакомые кьони замерли. Опустился на землю, и они подобрались ближе, дали себя обнять. Эша встал за спиной, Чарена чувствовал его дыхание.