– Опять тупые шутки, – сказала Сканди, не отрывая глаз от шкалы прибора.
Чаки вздохнул и полез вслед за Сеймором.
Воздух в пещере был застоявшийся, затхлый. От каждого движения взлетала пыль, – Чаки старался дышать размеренно, но не удержался, зашелся в мучительном кашле.
– Что-нибудь чувствуешь? – тихо спросил Сеймор.
Чаки закрепил фонарь на плече и прижал ладони к стене. Таилось ли что-то в ней? Там ли сила, ворвавшаяся в его сон?
Темнота. Тишина. Едва приметное движение – будто снежинки медленно кружатся над землей или искры угасают в золе. Ритм, чуть слышный – шуршание волн или память о колыбельной. Это биение звало к себе: прижмись тесней, стань камнем, стань пылью, стань истлевшей памятью прежних дней.
Усилием воли Чаки оторвался от стены, отдернул руки.
– Только эхо. – Он с трудом различил свой хриплый шепот. – Очень древнее. Здесь был заклинательный круг. Наверное.
По ступеням осторожно спустилась Сканди. Заслонилась, когда на нее упал луч фонаря, а потом вновь склонилась к детектору. Он равнодушно мигал красными огоньками, ничего не фиксировал, не видел.
Они выбрались наружу, к Бену, ждавшему на поляне. Несколько мгновений стояли, привыкая к солнечному свету, а потом отошли в тень и уселись на землю.
– Сейчас бы пива, – пробормотал Чаки. Думать не хотелось – мрак склепа все еще обволакивал мысли, а от жаркой лесной духоты клонило в сон.
– Позже, – пообещал Сеймор. – Сначала надо понять, с чем мы столкнулись. У кого какие идеи?
У Чаки идей не было, но Сеймор смотрел именно на него. Легко Сеймору, для него это просто задача, которую нужно решить. Он не чувствует отголоски магии, он и собственную магию – такую сильную – едва слышит. Чаки всегда казалось, что Сеймор похож на героя довоенных фильмов, – собранный и самоуверенный. Даже волосы отрастил до плеч и завязывал в хвост, как тогда было принято. Девчонки западали на Сеймора. Те, которых сразу не отпугивала черная форма.
– Природный выброс? – предположил Бен и крутанул браслет на правом запястье. Солнце блеснуло на гравировке, на знаках исцеления и защиты. – Или колдун.
Чаки засмеялся, но Бен был серьезен.
– Не наш, конечно, – пояснил он. – Из альянса.
– Бен, да ты перегрелся, – сказала Сканди и затянула ремни на сумке. Приборы уже скрылись внутри. – Вся эта территория под наблюдением, тут и ребенка с даром сразу вычислят, а уж тем более вражеского колдуна. И как бы он попал сюда, в тыл?
Бен вскинулся, но передумал и лишь пожал плечами.
Чаки вновь взглянул на скалу. Да, человек способный так разрубить камень незамеченным бы не остался. Башня давно бы его засекла, еще на шоссе или у железной дороги.
– Значит, у нас только один вариант? – спросил Сеймор. – Природный выброс?
Чаки поежился. Снова стало зябко, сердце билось неровно, вновь и вновь напоминало про отчаянный миг пробуждения. Пыталось возразить, докричаться: нет, нет, это что-то иное, неумолимое, страшное, неужели вы не видите?!
Так и сходят с ума.
– Других вариантов нет, – сказал Чаки и отвел взгляд от скалы. – Природный выброс.
5.
Кьони скрылся не зря. Почувствовал опасность.
Все говорило о ней: голоса и взгляды людей, приютивших Чарену, их торопливые шаги. Мужчина – высокий и сильный, такой не должен бояться – озирался по пути, бормотал что-то. Возле дома долго не мог совладать со щеколдой и все оглядывался на дорогу, будто ждал погони. Женщина поспешно затолкала Чарену внутрь, отвела в дальнюю комнату, задернула занавесь на окне и жестами велела не выходить. Чарена не стал проверять, заперта ли дверь.
Пол под ногами был прохладным, гладким: деревянные доски, помнящие множество шагов. Желтая краска на стенах потускнела, над дверью тянулись ржавые следы подтеков, похожие на русла рек. Должно быть, в дождливые дни вода пробиралась под крышу, капала с потолка. Узкая кровать была застелена пестротканым покрывалом, а на оконной завесе теснились узоры. Бедный это дом или просто пришедший в упадок? Простые люди первыми встретили Чарену или потомки обнищавшей знати?