Если бы Рагру, Повелитель Воинов, решил устроить здесь ловушку, где бы он расставил своих людей? Самых метких лучников отправил бы наверх, на крыши и к проемам окон. Бойцов с самострелами укрыл бы до времени – может быть, за углом дома или за шеренгой спящих возле площади машин. А лучших воинов, быстрых, безупречно владеющих мечом, подвел бы ближе. Отсюда их не видно, но они вырвутся, нанесут молниеносный удар. Где они могут быть? Под причалом или позади поезда.
И заклинатели должны быть здесь. Рагру знал, что без них не обойтись.
Пути пели, горели, обещали: Ты с нами, ты победил здесь однажды, Чарена, победишь и вновь.
Но в одиночку не справиться, ему нужна будет помощь. Он позвал:
– Ники! – Она вздрогнула, обернулась, и Чарена взял ее за руку. – Твои враги, наши враги, когда найдут – поведут тебя, куда?
– Никуда! – Ники мотнула головой, попыталась вырваться. – Они нас не поймают!
Ветер ударил в лицо – знойный, будто из сердца пустыни.
– Куда? – повторил Чарена и еще крепче сжал ее ладонь. – Под землю? В закрытый дом? Там только они, только враги, не открыть, ты одна?
– Хватит! – крикнула Ники. Дощатые стены задрожали, вторая створка двери заскрежетала и откатилась, не устояла перед воющим ветром. Эша прижался к полу, готовый рвануться вперед. – Говорю же, не поймают!
– Они рядом! – Вихрь отнимал голос, обжигал легкие, гудел в щелях и под крышей вагона. – Бежим!
Буря смела время, как песок, не осталось ни мгновения, – некогда медлить, вслушиваться и чертить в воздухе знак огня. Но хватило и мысли.
Чарена метнулся вперед, Ники выпрыгнула из поезда вместе с ним, и вихрь вспыхнул, огненной стеной понесся вверх. Выше, выше и снова к земле, кругами, – слепящая стена пламени, ревущая, неукротимая, ничего не разглядеть сквозь нее, только клочок неба над головой. И нельзя останавливаться, нужно бежать, не выпуская ладонь Ники, быстрее, быстрее, по опаленному причалу, обугленным ступеням, почерневшей мостовой. Эша летел рядом, – белый блик среди огня, – а Ники смеялась, и ветер не утихал, раздувал огонь все жарче. Смерч кружился, заслоняя их от мира, и пути подхватывали пожар, множили бурю и пели. Что вплеталось в их песню, – взрывы, лязг железа, крики боли? Где враги, потерялись ли в огненном шквале? Чарена не мог понять и не пытался, лишь бежал, не останавливаясь. Следовал за притоком, обещавшим спрятать, укрыть, увести от беды.
Жар плавил мысли, Ники уже не смеялась, а кашляла. Чарена вскинул руку, рассекая огонь, и остановился.
Город позади них горел. Пылающие смерчи жили, подхваченные силой путей, взлетали над крышами. То здесь, то там лопались стекла, удушливый дым полз вниз по переулку. Врагов нигде не было видно.
Ники выпрямилась и сделала глубокий вдох.
– Видишь, – сказала она. – Никто нас не поймал.
Чарена кивнул, хотел ответить, – но Эша метнулся вперед, к самой кромке огня, прижал уши и зарычал, глядя в переулок.
Только что там никого не было, а теперь среди клубов дыма стоял человек.
Высокий, весь в черном, с пятнами копоти на лице. Рванулся, – быстрее, чем прыгает кьони, быстрее, чем срывается стрела с тетивы, – и оказался в паре шагов. В руке блеснул металл, незнакомое оружие. Его черное жерло притягивало взгляд, обещало быструю смерть.
Чистую смерть.
На миг показалось, – уже не успеть, не опередить. Слишком много сил отдал огненному ветру, земля под ногами качалась, тело не слушалось, стало неловким. Еще один удар сердца, один вдох, и враг нападет.
Но тот не шелохнулся, будто окоченел. Застыл, вскинув руку с оружием, смотрел на Чарену, в темных глазах метались отблески пожара. Может, и вовсе не думал убивать, хотел напугать, взять в плен? Увести в то место, которого все так боятся теперь. В лабораторию.
– Убей его! – выдохнула Ники. – Я знаю, кто он, убей его!
Ветер с воем ударил в стены домов, разметал постыдную слабость. Пути загремели, откликнулись на зов Чарены, пламенем вырвались из-под земли, окатили врага. Тот дернулся и исчез в огне.
Пламя бушевало, громыхало, расцвечивая небо, и нужно было бежать. Быстрее, быстрее, втроем, из огня в дым, из дыма в ночь, в провалы теней.