– Ты замыкающий, идешь последним, – и полез в люк.
Может быть, стоило проверить, не забыли ли ученые порядок действий? Напомнить, что предстоит спуск по перекладинам. Эти люди, решавшие судьбу одаренных, сейчас выглядели такими растерянными, наверное, даже те, у кого были перчатки, не додумались их надеть.
Будут потом рассказывать, что им пришлось пережить, как они все преодолели. Будто ободранные в кровь руки можно сравнить с тем, что творится в испытательных камерах.
Но пока никто не жаловался, спускались молча. Одна за одной рифленые дуги ступеней ложились в ладони, отзывались под подошвами ботинок. Стены колодца ловили и множили эхо, вздыхали, и казалось, что спускается не маленький отряд, а бесчисленная толпа беглецов.
Чаки пытался считать ступени, цеплялся взглядом за впаянные в стены красные лампы, успевал увидеть нити накаливания под ребристыми пыльными плафонами. Но не мог сосредоточиться, не мог отвлечься, – с каждой секундой магия накатывала все жарче, поднималась из глубин колодца, бурлила и жгла. Закипала за запечатанным входом на этаж одаренных.
Чаки миновал его, не сбавляя темпа, – не задержался, даже не посмотрел на решетчатую платформу перед дверью.
Он и сам и не понимал, когда все решил. Наверное, еще наверху, когда захрипел рупор. Или раньше, когда погас свет. Но он решил, и пошло оно все, и Адил, и командование, и служба. Потом станет страшно, а сейчас он знал, что делать. Мог сделать хоть что-то.
Лестница кончилась, и Чаки спрыгнул – во тьму. Вот где она притаилась, на самом дне. Луч фонаря заметался от движений, но долго искать не пришлось, бронированный шлюз был совсем рядом. Чаки дождался, пока все спустятся, провел перекличку, – голоса здесь звучали глухо, будто их пожирал колодезный мрак, – и только тогда посветил на круглую дверь, ввел код и вместе со старшим повернул тяжелый штурвал.
А потом замер, запрокинув голову, судорожно вздохнул и зажмурился.
– Чаки? – Мели стояла близко, в полушаге. – Ты что-то почувствовал?
Удалось. Она и правда не видит разницы, не понимает, когда он притворяется, а когда магия действительно бьет его наотмашь.
– Да, – проговорил он сквозь стиснутые зубы. – Сильная незнакомая вспышка, видимо, в тюрьме. Поднимусь туда и проверю. – Старший рядовой шагнул к лестнице, но Чаки жестом остановил его. – Пойду один. Если подам сигнал к отступлению или не вернусь через максимальный срок, уходите и запечатайте вход. И сейчас держитесь возле него, не возвращайтесь в колодец.
«Вы должны слушаться моих приказов», – мысленно сказал Чаки. По слогам, как древнее заклинание. Пусть эта мысль и правда станет заклинанием, пусть все держатся подальше от колодца, не смотрят наверх! А максимального срока – двенадцати минут – хватит, чтобы все сделать.
Лестница загудела, запела, – Чаки поднимался быстро. Спрыгнул на площадку тюремного яруса, отстегнул горящий фонарь, положил на сетчатый пол. И снова стал взбираться, медленней, тише. Но шелестящие шаги казались ему оглушительными, – подхватит ли их эхо, донесет ли вниз? Нет, нет, никто не должен услышать.
Зов магии плавил мысли, и каждая нить, каждый голос был знакомым, Чаки мерещились лица одаренных, запертых совсем рядом, вспыхивали имена и обрывки фраз. Никогда прежде такого не было, а теперь способность будто расцвела, без стимуляторов, без экспериментов. Потому что сейчас или никогда.
Чаки бесшумно взобрался на платформу следующего яруса, запихнул магнитный пропуск в щель на двери. Устройство щелкнуло, скользнула в сторону крышка панели управления. Если только не сменили код – нет, все в порядке.
Дверь открылась. За порогом толпились тени, алый свет вычерчивал их, но не давал разглядеть.
– Я отключил контур, – прошептал Чаки – быстро, почти глотая слова. – Можете выходить. Но не вниз, там вас переловят на выходе из туннелей. Дождитесь, пока я спущусь, и идите наверх, как можно выше. И прорывайтесь стихийной магией, может получиться. Ясно?
– Ясно, – шепнули в ответ.
Больше нечего было медлить. Еще немного, и отряд уйдет без него, – а так нельзя, нельзя! Чаки торопливо спускался и не понимал, о чем так остро жалеет, куда так торопится.
Но он успел.