Чарена был готов. Со вчерашнего вечера душа жаждала битвы, молила о мести.
– Что ж, – Верш вздохнул, обвел их долгим взглядом. – Удачи.
Ники порывисто обняла старика, прошептала что-то неразборчиво и тихо. Тот кивнул, улыбнулся едва приметно, печально.
Ты ждал так долго, хотел сказать Чарена, подожди еще немного. Дождись – я пришлю весть о победе, мы с Ники вернемся в твой дом, расскажем о смерти врагов. В этот раз все будет не зря.
– Уже скоро, – пообещал он вслух. – Вы увидите.
Глава 13. Тишина
1.
Думал ли, что затаиться так трудно?
Был бы заклинателем – молчал бы, ни вслух, ни в мыслях не повторял заговоренных слов, не чертил знаки в воздухе и на земле. Был бы жрецом – отвернулся бы от молитвы. Но как запретить душе рваться к столице? Она все ближе. Путь, ведущий к ней, горит, лихорадит кровь, зовет прикоснуться. Но нельзя, нужно стать немой тенью, затеряться, исчезнуть из мира.
Только в гробнице это было возможно. Не там ли он еще, не сон ли кругом?
Чарена сжал кулаки, вгляделся во тьму. Она скрадывала очертания, колыхалась в такт гудящему сердцу машины. Пол подпрыгивал, лязгали оси, скрипели огромные короба. Эша и Ники были совсем рядом, но Чарена не слышал их, не чувствовал за духотой и шумом колес. Эша, должно быть, свернулся, вжался в закуток между ящиками. А Ники? Ушла ли в грезы или усилием воли сдерживает ветер?
Вот-вот они приедут в столицу, близится конец долгой дороги.
«Я мечтал о настоящей подруге, – так Чарена говорил когда-то. – Думал, встречу странницу, которой будет со мной по пути, ту, что поймет меня и не испугается диких троп».
И встретил – но всех, кто знал об этой мечте, нет в живых уже много тысяч лет. Не рассмеешься, не скажешь: «Вот же она, смотрите!»
Ники шевельнулась, коснулась запястья Чарены, – случайно, бездумно. Но не отпрянула, когда он взял ее ладонь в свою, сомкнул пальцы.
*
– Что толку вспоминать об этом? – Аджурим засмеялся, наполнил чаши вином. – Мечта не сбылась. Забудь и женись на Шенне.
Чарена отмахнулся от его слов, прислонился к резной ограде. Здесь, на террасе императорского дома, закат еще длился, алое солнце отражалось в хрустале, растекалось по золоченым блюдам. А внизу уже сгущались тени. Разгорались фонари: на широкой лестнице, в саду у подножия холма, в окнах флигелей и на верандах. Одна за одной вспыхивали звезды на дворцовой стене – факелы дозорных. Улицы города наполнялись мерцающим светом, превращались в отражения незримых путей.
Чарена улыбнулся, прижал руку к сердцу, вслушался в голос земли. И тут же, насмехаясь, проснулась боль, заворочалась в груди, тихая, но неумолчная. С каждым днем она становилась все сильней.
Вино помогало заглушить ее. Непростое, пропитанное травами и заклятьями, оно горчило на языке и тяжестью оседало в мыслях. Шенна попробовала раз и больше не притрагивалась, а Аджурим пил охотно, повторял: «Так даже лучше».
– Ну а кто, если не Шенна? – продолжал Аджурим. Вино раззадорило его, глаза искрились весельем. – Остальные тебе быстро надоели, а она который месяц с тобой. Красивая, любит тебя, высокого рода, возьми ее в жены.
– Хватит, – сказал Чарена. Хотел строго оборвать Аджурима, но не вышло. Злиться на него не получалось, тем более сейчас, когда боль отступила, превратилась в призрак. – Такие советы мне не нужны.
Служанка – тонкая, закутанная в светлый шелк, – выскользнула на террасу, поклонилась, прошла вдоль ограды, зажигая светильники. Ки-Ронг выбежал за ней следом и замер. Аджурима он не любил, следил издали, а тот его и не замечал порой – как сейчас.
Аджурим дождался, пока служанка скроется, опустил чашу и проговорил:
– Разве император земли не должен походить на небесного? У него есть священная спутница, а ты одинок. Женись на Шенне, созови жрецов, пусть вознесут жертвы, пусть будет праздник. Может, духи наконец-то благословят тебя, и Шенна подарит тебе дитя.