- Там где взял, там уже нет, – хохотнул довольный произведенным эффектом дядя Самвел, – дружить надо с людьми уметь, те кто поставки делает. Самвел вот дружить умеет. Так что обращайся, брат джан. Можешь что угодно у Самвела просить, отоварю без проблем.
- И икрой? – удивился я.
- И икрой особенно. Везут прямо с реки. Свежайшую, – подмигнул мне мужчина, – может чаю тебе или кофе налить?
- Спасибо, дядя Самвел. Но мне на работу пора, – я поднялся на ноги и на дорогу решил бросить пробный шар, -а если к примеру я бы икры с десяток или два банок взял?
- Хоть три. Приходи, бери. 70 рублей банка, – встал меня провожать мужчина, – а не хватит подождем недельку и тогда точно хватит. Только это тебе как брату моего Карена говорю. Так что строго между нами. Понимаешь, да?
- Конечно понимаю. Могила, – кивнул я и, распрощавшись с директором гостранома, озадачено пошел на улицу ловить такси. Задумался я вот о каких вещах. Перво на перво, непонятно что было делать с подарком Самвела? Так и представляю, как складываю икру с дефицитной колбасой в общий холодильник на химии. Да Хвальнова удар хватит. А продукты к утру растащат, как пить дать. За таким дефицитом найдутся охотники, кто рискнет. Хоть назад к брату едь выгружаться. Так сожрут же тоже наверняка.
Не мудрствуя лукаво решил что пригощу своих мужиков на работе. В конце концов у нас дело общее. А вольный наш мне вообще тему с дядей Лазарем подогнал. Так что простава будет справедливой и в тему. В целом, особо сильной жадностью я никогда не страдал и красивые жесты мне и в прошлой жизни были не чужды.
А второй вопрос это икра. В свете того, что вопрос с челноками скоро встанет в полный рост, тема с икрой могла бы быть мне на руку. Потому как вывозить компьютеры это хорошо. Но зачем в Финку порожняком то ехать? А икра - это товар с высоким спросом. Сколько может стоить полукилограммовая банка? Баксов 200 примерно. Может даже 250. То есть, если считать по курсу черного рынка - это 6.5 рублей за доллар. Сколько получается? 1300 рублей. В 18 раз дороже! Интересно, родственник Лазаря Моисеевича готов закупаться советским дефицитом? Надо будет спросить.
Глава 4
19 октября 1988 года, г. Москва, м. Динамо, Святослав Степанович Григорьев
Такси пришлось ловить минут 15. Пару автомобилей проехало уже с пассажирами и, когда я было уже хотел двигать в сторону вокзала, а других мест с таксопарками я в Химках банально не знал, мне таки выпала удача. В виде бледно-лимонного цвета «Волги» с шашечками на капоте.В начале пятого я уже был на объекте и с довольной улыбкой шел в сторону своих компаньонов. Или подельников? Которые, судя по всему, возвращались из очередной ходки с пустыми носилками назад на объект. Прохора конечно же в пределах видимости не наблюдалось. Видимо, распробовал подаренную мной бутылку и дрых где-нибудь, где его никто не мог потревожить.
- Привет! У нас все ровно? Если да, то за мной, братва! – поднял я вверх пакет и махнул в сторону нашей бытовки. Ребята с интересом посмотрели на меня, но спорить не стали, и пошли следом о чем-то тихо возбужденно перешептываясь.
- Ого! Откуда дровишки? – присвистнул Рязань, когда я доставал икру, колбасы и другие харчи. Медвежонок предвкушающее облизал губы, а его бусинки-глазки засветились ярким светом. Голод преследовал парня 24 на 7.
- Из гастронома вестимо, - хохотнул я, – хороший человек подарок сделал, ну я и решил с близкими поделиться. Мы все таки коллеги. Витя! Нарезай, чо застыл? – наш вольный схватился за нож и дело пошло быстро и весело. Пол буханки оставшаяся с обеда была тут же нашинкована на четыре равные части. Бутеры с икрой и с колбасой в прикуску долго не залеживались на тарелках, а бодро шли в ход. Бытовка наполнилась чавканьем и хвалебным мычанием, заценивших вкус дефицитного продукта работяг.
- Малой, отойдем поговорить? – положил я ладонь Антону на плечо и кивнул на выход из бытовки, когда первый голод был утолён. Парень сыто икнул и поднялся на ноги.
- Чо такое, Слава? – спросил парень, когда мы вышли. Он нагнулся у рукомойника. Нажал на носик, чтоб полилась вода после чего, громко фыркнув, вымыл лицо от крошек и жира.
- Да хотел спросить. А у тебя батя в ОВИРе же работает? – получив в ответ кивок и прищуренный настороженный взгляд, продолжил, – я правильно понимаю, что он может повлиять на выдачу разрешения на выезд за рубеж?
- Он зам. начальника. Конечно может. И групповой и индивидуальный. Только, если тебе что то надо, то я с отцом не общаюсь. Ну, ты же в курсе.
- Я то в курсе. Но ты мне скажи, ты сколько еще собираешься от бати гаситься?
- Студент! Я уже говорил, эта гнида позволила пришить мне хулиганку и упекла на химию! Сам молодуху дома ебет. А я тут землю рою, – начал заводиться Малой.
- Антон. Остынь, хорошо? – я положил ладонь на плечо парня, пытаясь его успокоить, -я понимаю, что ты на отца огорчен. Но ты же понимаешь, что вы оба друг другу самые близкие на Земле люди? Что ушел ты из дома потому, что любишь его. Было бы тебе на него плевать, разве тебя бы задело, что он молодуху ебет после смерти матери? А если бы он за тебя не переживал, то разве полез бы в это дело? Ты говоришь, он мог все замять. Мог. А мог просто не лезть и мотал бы ты сейчас пятерик на севере страны. А тебе что дали? Год-полтора в трудовом лагере? Работаешь, да бухаешь по выходным. А так бы бухал каждый день, а на какие бы бухал? Гоп стоп или еще одна кража? Какой отец такое своему сыну пожелает?
- Ты что, типа на его стороне что ли? – покраснел от злости Малой, – если ты хочешь, чтоб я понял этого гада и кинулся в его объятия, то это вряд ли. Понятно, что тебе чо то от моего бати надо. Только на хер ты мне то в душу лезешь?
- Да потому что парень ты хороший, – пожал я плечами и примирительно сжал плечо Антона, – и в некотором смысле мы теперь работаем вместе. И я не про стройку. Ты себя на место отца поставь. Не своего отца. А просто отца, чтобы ты делал, если бы твой сын так себя повел как ты? Ну, что? Отмазал и ждал, пока он опять не вляпается в еще большее дерьмо или попытался бы немного наказать с надеждой уберечь от большей беды, С надеждой, что хоть при минимальном внешнем надзоре, он не сломает свою жизнь окончательно? Подумай, о большем не прошу. Лады?
- Подумаю,, – поморщился парень, и мы пошли собираться на автобус до химии. Зерно сомнений в разум Антона я заронил, так что разговором был в целом доволен. Время до того момента как отец парня будет нужен в теме с челноками еще достаточно. Так что форсировать события необходимости не было.
20 октября 1988 года, г. Люберцы, Фомин Николай Алексеевич
Октябрьская погода в Москве начала менять свои краски, укутывая город в серые, туманные одежды. В спальном районе Люберец воздух стал холодным и сыроватым, на улицах властвовала меланхолия. Серые облака, свисая низко, словно тяжёлые одеяла, скапливались над многоэтажками, создавая угнетающую атмосферу.
Мелкий дождь, едва заметный в начале, вскоре стал настойчиво капать с серого неба, покрывая асфальт и землю неприветливым блеском. Капли падали на крышу автобусов и троллейбусов, образуя звуковую симфонию, которую разбавляли редкие крики прохожих и гудки машин. Деревья, теряющие яркую зелень, начинали сбрасывать свои листья. Они не танцевали под дождём, а, скорее, падали тихо, как и настроение Фомы.
На улице группы людей в тёплых куртках и с зонтами спешили по своим делам, пряча лица от холодного дождя. Тонкие девичьи топики и легкие шорты остались в летнем прошлом, уступив место уютным свитерам, мешковатым курткам и тёплым шарфам. В воздухе витал запах сырой листвы, что, в свою очередь, смешивалось с ароматом горячего чая, доносящегося из открытых окон близлежащих квартир.
- Пиздец! Километр прошел, а ботинки как в говне искупал, - проворчал Фома, который подошел к серому двухэтажному зданию, где базировалась их бригада и посмотрел на свое черные кожаные ботинки. Впрочем, черными они уже не были, на блестящей коже «Камелотов» тут и там виднелись коричневые брызги.