- Ну ты чего на униформу уставился? Не нравится?
- Да не то что не нравится, – фыркнул я, – просто я думал меня в рабочие взяли, а не в пленные красноармейцы, – ответил, кивнув на одежду. Валентиныч присмотрелся к выданному и громко матюгнулся.
- ЕКЛМН! Буряков – гнида! И я – лопух, расписался и проморгал! Заказывали же, нормальные спецовки вроде, – подумав немного, прораб посмотрел на меня, – ну чего застыл? Другого у меня нет, простите, товарищ заключенный! Чай не в дома ЛандОна идти, а на строй площадку.
- Да я без претензий, Валентиныч. А телогрейку тоже армейского образца получу?
- Ох ты же мать, – хлопнул себя по лбу прораб и пошел рыться в мешках, но через минуту вернулся довольный, – на! Нормально все с телогрейками. Зеленая – в цвет формы, товарищ красноармеец! – хохотнул он. Мужик был явно с чувством юмора и мне даже стало приятно, что развеял его утреннюю похмельную мрачность.
- Ну, отлично. А что с работой?
- Есть задание для тебя ответственное. Будешь помогать долбить старый асфальт. Не переживай, не ломом и кувалдой. Отбойный молоток. Вещь хорошая и очень эффектная, только громкая. Давай переодевайся и подходи к прорабской.
Через десяток минут меня у прорабской, одетого по форме, встретил высокий лысый мужик и повел за собой.
- Умеешь техникой то пользоваться? – спросил меня мой компаньон по отбойнику и, увидев в ответ отрицательный кивок, махнул рукой, – ничего научу! Смотри…
Ближе к обеду я понял две вещи. Что после того как 60-90 минут работаешь отбойным молотком еще долго трясутся руки. Это раз. А вторая вещь, когда начинается обед строительная площадка пустеет настолько, что слышно, как дует ветер. И этот факт мной был немедленно отмечен в памяти. Но сама работа мне не понравилась. В Советских фильмах стахановцы ловко орудовали такими молотками, дробя руду и ставя комсомольские рекорды. Кто знал, что такая же участь постигнет меня? Я то не стахановец ни разу.
- Ты куда? Может чаю с бутерами? – встретил я у нашей бытовки мрачного Медвежонка, когда пошел на обед.
- Не! Потом поем, как вернусь. Я скоро, – махнул своей мохнатой лапищей Михаил и почапал в сторону соседней бытовки, где, очевидно, сидели его «друганы» рецидивисты.
Пожав плечами, пошел внутрь мыть руки. Разложив газету на не очень чистом деревянном столе, я достал хлеб, колбасу и, закинув кипятильник в банку с водой, стал искать нож, чтобы нарезать бутеры. Когда искомый предмет размером с тесак был найден, а острее занесено над «докторской», снаружи вдруг раздался треск деревянной рамы и звук разбитого стекла. Посмотрев в окно, я увидел распластавшееся на земле худощавое тело с которого слетела шапка ушанка и физиономию разъяренного медвежонка, стоящего на вершине лестницы в соседнюю бытовку. Понятно, игровые попали под раздачу. Быстро сообразив, что кипишь может начаться знатный и прилететь может в том числе и мне, я метнулся к соседям.
Влетев в бытовку и толкнув Медвежонка внутрь, я изрядно офигел от окружающей обстановки. Каким-то макаром медвежонок умудрился перевернуть внутри стол и все что было на нем и, очевидно, выкинуть мужика через окно наружу вместе со стеклом и рамой. Две пары глаз подельников местного шулера испуганно уставились на меня. Быстро выяснилась и причина, которая их напугала, это оголенный тесак в моей руке, который я забыл оставить. Спрятав холодняк в карман, я быстро начал разбираться в происходящем:
- Чего тут за канетель случилась? – спросил я перепуганных сидельцев и явно поостывшего Медвежонка
- Все блядь! Тебе пиздец, гнида, – раздался злой голос с улицы, который явно приближался ко входу. Очевидно, принадлежал он несостоявшемуся Юрию Гагарину, что летел-летел, а до космоса так и не долетел. Медвежонок вроде начал приходить в себя и уже разумным взглядом уставился на меня, и по виду его глаз я понял, что он не знает теперь, что делать дальше. Оценив масштаб проблем, которые ждали всех участников процесса, я решил брать дело в свои руки:
- Заделайте быстро окно любой фанерой или целлофаном, – кивнул я двум подсосам «Гагарина» на дыру на месте окна, и те моментально сорвались с места, будто этого только и ждали.
- Я тебя прибью, гнида деревенская, – ввалился внутрь познавший медвежьего гнева горе картежник.
- Слышь? Заткнись нахуй, мудак, - эта моя фраза стала тем триггером, который привел зрелого уголовника в чувство. Он не ожидал таких выражений от сопляка с пушком под носом в свой адрес.