И вдруг увидел её! Такую желанную и манящую. Она стояла в простенке возле окна и притягивала к себе. Такая одинокая, крепкая и деревянная. С отполированной до блеска ручкой. Швабра! Её появление существенно облегчало нашу участь и ускоряло процесс. С криком: «Ура!» я ринулся к ней и схватил пока не поздно… Неожиданно за спиной «дзэнькнуло», словно кто-то стукнул согнутым пальцем по стеклу… И вот в руках у меня уже не бесценная швабра, а тощая веснушчатая девчонка. И ехидно хихикающая к тому же. Позади меня кто-то весело вторил ей, и, обернувшись, я увидел другую девчонку. При этом выпустил первую, и они обе с громким, обидным смехом умчались вверх по лестнице. А мне осталось только смотреть им вслед, раскрыв рот.
— Ничего себе!
Или у меня начались галлюцинации от непривычного положения тела, или это часть изначального бреда.
— Нет! Ты это видел?! — возмущённо воскликнул я.
Олли неторопливо подошёл и констатировал:
— Второкурсницы. Спустились протереть зеркала. На первом этаже самые старые зеркала, вот и отправляют второй курс. Девчонки пошутить решили. И всего-то.
Он оглянулся.
— Понятно. Никогда не трогай то, что находится перед зеркалом.
— Зеркалом?
И тут только я обратил внимание на очевидный факт. На то, что давно заметил, но не придавал значения. В коридоре висели зеркала. Большие, прямоугольные и старые, в громоздких растрескавшихся рамах. Некоторые из них выглядели совсем древними — тусклые, мутные, желтоватые, кое-где взявшиеся волнами и покрытые чёрными точками. Я не понял, что он имел в виду, поэтому пожал плечами и спросил:
— Почему?
— Ну ты даёшь, парень! — искренне поразился он. — Ты что, первый день на свете живёшь?
В каком-то смысле так оно и было. Но я мог только промолчать или помычать нечто невразумительное:
— Ммм…
Олли покачал головой.
— Странный ты, — он хмуро окинул взглядом мою футболку, рубашку, джинсы и кеды. — И одет чудно.
Как одет Олли и остальные мне было откровенно по барабану. Я и в нормальной-то жизни не обращал внимания на подобные нюансы, а тут и так не до этого.
— Ты будто из заморского города Фегля, — продолжал Олли, подозрительно прищурившись.
— Оттуда, — подыграл я.
— А я-то думаю, гадаю. Тогда ясно. Там, говорят, все жители чудные. И волшебники все, как один, прирождённые.
Вот я и попался! Ладно. Придётся врать до последнего, мне не привыкать! Хуже всё равно не будет.
— А мне не повезло, — пожаловался я. — Мне попались строгие родители, и способностей к волшебству у меня нет.
— Бедолага, — посочувствовал Олли.
— И местных порядков не знаю. С какого такого перепугу мы драим полы?
— Так положено, — серьёзно ответил Олли. — Зеркала содержатся в чистоте. Нас предупредили. Это самое важное. Ни пятнышка, ни пылинки. Иначе, ну ты понимаешь.
Ничего я не понимал, но на всякий случай кивнул.
— Распоряжение ректора. О! А ректор следует указаниям Серого герцога. А Серый герцог — ух! Прирождённый колдун. Как-то приезжал в нашу деревню. Волкопсы перед ним на брюхе ползали.
Олли со свистом втянул воздух и закашлялся. А когда прокашлялся, продолжил:
— Мы — первокурсники — делаем всю чёрную работу — моем пол, стены. Второй курс убирает верхние этажи. Там почище. Третий — протирает зеркала. Наверху. Там зеркала поновее и получше. А здесь старые, ещё со времён прежнего ректора.
— А четвёртый и пятый?
— Готовятся к экзаменам.
Олли вздохнул.
— Ну, пошли, что ли, лестницу мыть.
— Пошли.
Я всё же рискнул спросить:
— Олли, а как отсюда выйти?
— Но ты же как-то сюда вошёл, — хмыкнул он, выжимая тряпку.
— Я не про то, — отмахнулся я. — Какой-нибудь другой, запасной выход есть?
— Не знаю. А тебе зачем? — Снова этот подозрительный взгляд.
Я огрызнулся:
— Погулять хочу.
— Первокурсникам без сопровождения преподавателей выходить нельзя. Таковы правила.
— А если мне родственников навестить нужно?
— Не отпустят. Закрытое учебное заведение. Так герцог распорядился.
— Но мне очень нужно уйти, — отчаялся я.
Оливер посмотрел на меня с сочувствием.
— Что, очень надо?
— Очень!
— Можно попробовать через гостевой вход, но там привратница. Не выпустит. С ней не договоришься.
— А если подкупить?
— Чем? — Олли усмехнулся.
— А ночью?
— Ты и правда с Луны свалился, парень из Фегля, — он фыркнул. — Ночью невозможно! Да и запирается всё. Но даже если ты каким-то чудом выйдешь отсюда, то куда ты пойдёшь? Вокруг — Древний лес. А в лесу рыщут волкопсы, бродят чёрные медведи и подстерегают сухие спуны…
Олли нервно сглотнул, и глаза его наполнились страхом. Непонятно было, кто из перечисленного монстрятника пугал его больше всего.
— Чем тебе здесь плохо? КЧП, знаешь ли, не самое худшее учебное заведение. Даже одно из лучших. Да, места здесь глухие, но поступить сюда непросто. Кого попало не берут, способности иметь надо. Мы целый год готовимся к поступлению, занимаемся, а ты вот так — всё бросить и уйти. Или испугался трудностей? В университет тебя всё равно не возьмут. Куда пойдёшь?
— Ладно, — согласился я, не желая развивать эту тему. — Поживём — увидим.
— Правильно. Молодец, — Олли улыбнулся.
Лестницу мы домыли молча. А я размышлял. Надо бы узнать, где находится этот Фегль, и что за люди там живут. Чтобы при случае не пришлось врать, что я ещё и память потерял. Да! И надо бы выяснить, что это за КЧП такое. Пока я здесь как бы учусь.
Сгрузив помывочный инвентарь в коморку под лестницей, мы вместе с другими студентами отправились на занятия.
И как только очутились в большой мрачной аудитории с голыми стенами, уселись за грубые деревянные столы, на жёсткие деревянные скамьи, отполированные поколениями студентов за много лет до нас, я понял, что самый главный бред только начинается.
В аудиторию подпрыгивающей походкой вошёл сухой и желчный преподаватель, сморщенный, как усохший лимон. Он прыгнул за кафедру, смерил студентов недовольным взглядом и отрывисто поздоровался. Новоиспечённые студенты привстали со своих мест, как-то неуверенно, вразнобой.
«Господин Гимвирог», — кратко представился преподаватель, все сели, и он начал занятие.
Вернее, сначала он прочитал нам краткую лекцию о том, как надо себя вести. Минут на двадцать. А потом напомнил правила распорядка колледжа.
— Занудный тип, — прошептал Олли.
Гимвирог не реагировал на разговоры. Студенты вовсю шумели, а ему, похоже, было наплевать, чем они занимаются. Закончив речь, преподаватель выскочил из-за кафедры и раздал всем брошюрки с заданием, карандаши и бумагу. Половина аудитории к этому моменту уже дремала, другая половина тупо пялилась в потолок. Девушки за первым столом хихикали. За моей спиной громко и взахлёб обсуждали какого-то Хмука и прошедшие праздники. Знать бы, какие!
— МОЛЧАТЬ! — голос щуплого Гимвирога оказался оглушительно-громким.
У меня аж уши заложило. Остальные притихли, пригнулись и принялись выполнять задание.
Преподаватель с довольным видом уселся на стул перед кафедрой и углубился в какую-то книжку.
Я открыл брошюру и уставился на цветные картинки с изображением разных предметов. Нашёл инструкцию и начал читать… Стоп! Я понимаю, что здесь написано. Знакомые буквы, слова, фразы. Разве что предложения построены непривычно. Но это не особенно напрягало. Только сейчас до меня дошло, что я понимаю язык другого измерения и говорю на нём же, и читаю. Одно из двух. Либо в этом измерении говорят и пишут так же, как и в моём. Либо, попав сюда, я автоматически усвоил местное наречие и воспринимаю его как своё? Да какая разница! Всё равно одной проблемой меньше.
Я углубился в чтение инструкции, которая предписывала мне срисовывать картинки с брошюры в надлежащем порядке. И всего-то? Я насчитал двадцать картинок, взял карандаш, и почувствовал себя в младшей группе детского сада. Ерунда какая-то. Но, судя по виду остальных студентов, они относились к этому серьёзно, уйдя в работу и сосредоточенно шурша грифелями.