«Теперь ты тут полежи пластом»,— злорадно подумал Русинович и вышел в коридор. Сильно стучало сердце да болела правая рука в плече — вывихнута, что ли? Да что рука? Развязка могла быть совсем иная. Ему просто повезло.
Что же теперь? Его потянуло к людям — в зал, где танцевала молодежь.
Но прежняя возбужденность прошла, он начал жалеть о случившемся. Неужели это только потому, что вылетел хмель из головы? Может быть... Он уже хотел идти в буфет, но вдруг кто-то потянул его за руку. Русинович подумал, что это кто-то из своих ребят, так как весь вечер он если их и видел, то не больше минуты. Но, оглянувшись, узнал Галю. Она шепнула на ухо:
— Пригласи меня на следующий танец. Мы будем у дверей.— И исчезла, растворилась в толпе.
Что за странный вечер? Рой мыслей пролетел в его голове, пока он стоял у дверей и с нетерпением ждал, когда снова появятся Галя с лейтенантом. Он безучастно оглядывал всех, останавливая взгляд на девушках, которые хоть чем-то были похожи на нее. Как она умела перевернуть в его душе все вверх ногами! Он готов был простить все ее выходки за эти теплые, ласковые слова. Но... Сколько было таких моментов! Сколько раз он верил, что все будет лучше!..
Но вот и они. Летчик ведет её под руку, что-то шепчет на ухо, он раскраснелся, на лоб спадают светло-русые волнистые волосы. Зато она отворачивается от него, хмурая, и летчик, видимо, хочет развеселить ее, но это ему не удается, он, видимо, чувствует себя виноватым перед ней.
Знакомая до мелочей картина!
Они остановились недалеко от дверей. Русинович следил, не пройдут ли они в другое место. Все время взад-вперед сновали люди, заслоняя собой тех, кто интересовал Русиновича. Куда-то подевались свои ребята. Неужели стоят с девушками по темным углам в коридоре? Или, может, снова засели в буфете?
Заиграл оркестр, молодежь хлынула из коридора в зал, к девушкам подходили парни, кланялись и шли танцевать. Русинович заволновался: а что, если кто пригласит Галю? Или она пойдет танцевать со своим лейтенантом? Но раз она обещала, то что-то придумает, у нее это выходит очень просто и даже забавно.
Вот если бы ему хоть немного таких качеств! Наступая людям на ноги, Русинович пробрался к месту, где стояла Галя, неумело поклонился, обратившись к летчику с просьбой отпустить на танец даму. Летчик буркнул «пожалуйста», сжал губы и побледнел. Или это Русиновичу только показалось?
А Галя хитровато усмехнулась, взяла Русиновича под руку и сама повела его сквозь толпу в центр зала, к елке, где уже, как в водовороте, кружились пары.
Играли быстрый и мелодичный фокстрот, ноги сами понесли Русиновича по кругу, он осторожно обхватил Галю за талию, слегка прижимая девушку к себе. Она будто не чувствовала этого, и Русинович почему-то подумал, что сегодня он нужен ей. Они кружились долго, у него все мелькало перед глазами — молодые лица с улыбками на губах, голые девичьи руки, тонкие талии, пышные груди, елка с блестящими игрушками тоже начала кружиться в хороводе. Что-то сказочно-романтичное было в этом полете, в праздничных радостных звуках фокстрота, в слаженном ритме десятков ног. Хотелось, чтобы не было конца этому легкому быстрому танцу, чтобы мир был заполнен только им одним; казалось, что вокруг тебя такие чудесные, милые люди, что сердца их переполнены только чувством любви к ближнему, что нет больше ни измены, ни злобы, ни страдания. Действительно, как много теряет тот, кто не научился танцевать!
Галя молчала, добрая тихая улыбка не сходила с ее губ, а когда Русинович заглядывал девушке в глаза, она улыбалась ему ласково и открыто. Давно Русинович не видел ее такою...
— Ты в галстуке,— шепнула она тихо.
Русинович усмехнулся.
— Он тебе к лицу. Особенно к твоим усам...
— Не верю.— Он крепче прижал ее к себе.— Зачем ты пришла на нашу елку? — Он сделал ударение на слове «нашу».
— Мне захотелось увидеть тебя...
— Не верю.— Русинович покрутил головой,
— Поверь...
Оркестр перешел на бешеный темп, все танцоры, как заведенные, тоже заспешили,— это означало, что танец кончается. Действительно, музыка оборвалась, наступила непривычная тишина.. Русинович и Галя остановились у дверей, оба невольно взглянули на то меето, где недавно стоял летчик. Его там не было.
— Он что — улетел? — с намеком спросил Русинович.
— Пускай летит. Он мне надоел. Я не могла от него отвязаться.
— Пойдем в буфет,— предложил Русинович.
— Пойдем. Я хочу пить.
В буфете была большая очередь, но тут его выручила сама Галя:
— Долго ждать...