Его высокий, красивый голос звучал грустно и как-то потеряно. Несколько минут они стояли в тишине, лишь ветер тихо шептал в мёртвой листве над головой. Наконец Настя отвернулась.
- Ишше, где Сезук?
- Стережёт Георга. Как всегда. Иди без меня. Я... хочу посидеть тут ещё немного...
С этими словами эф тихо опустился на скамейку и низко свесил голову. На фоне трёх деревьев, совершенно невероятным образом переплётшихся стволами, его несуразная по человеческим меркам фигура казалась особенно странной. Капли, срывавшиеся с мокрых от тумана листьев, то и дело падали ему на лысую голову, а он словно бы даже и не замечал этого.
Настя, не решившись более тревожить мага, пошла прочь. Пустая могила старого сезафа располагалась на небольшом островке, парящем между двумя стенами бездонного ущелья. Некогда именно здесь, под этим самым странным деревом, произошла судьбоносная встреча владыки старого и владыки нынешнего. К обеим сторонам пропасти от островка тянулись нити подвесных мостов - более новый и надёжный начинался у самой хижины, а второй, старый и подгнивший, исчезал в ущелье на другой стороне. Туда-то она и направилась, не без опаски шагая по качающимся и скользким от тумана доскам.
Оказавшись на твёрдой земле, девочка глубоко вздохнула и попыталась унять дрожь в перенапряжённых ногах. Обернувшись, она не увидела противоположного края пропасти, лишь едва вырисовывалась из белёсой мглы перевёрнутая пирамида парящего островка. Лоран рассказывал, что до того, как они с учеником оградили Ущелье целым комплексом защитных контуров и немного подкорректировали природу, туман тут был, как и во всей остальной изнанке, куда гуще. Настолько, что порою нельзя было разглядеть ладонь на вытянутой руке.
Пробравшись через узкую щель, стиснутую с обеих сторон уходящими в молочную бездну над головой скалами, Настя вышла на разбитую грунтовку. Колеи её были заполнены чёрной, жирно блестящей грязью. Дорога, петляя и змеясь, терялась среди мёртвых деревьев. Тяжёлые влажные космы мха пригибали к земле корявые ветви, отчего лес делался похожим на толпу одеревеневших карликов, уставивших свои злобные взгляды на случайного путника. Из-за стволов чернел невысокий плетень, которым кучка выживших магов некогда вычленили из враждебной всему и вся изнанки клочок территории, поэтично названный Ущельем Туманов.
Немного поколебавшись, девочка направилась по тропинке, бегущей под самой скальной стеной, а потом резко уводящей в бок, в мёртвый лес.
Сезука она нашла быстро. У самого края Ущелья, обозначенного прогнившим плетнём и монументальным защитным контуром, была совершенно голая скальная площадка. Посреди неё, скованный цепями из истинного серебра1, пронзённый кинжалом, лежал совершенно седой старик. Никогда прежде Настя не видела Некроманта так близко: Лоран боялся, что тот может раскрыть нынешнему владыке их маленький секрет. С трудом повернув голову, Георг уставил на девочку тяжёлый взгляд выцветших глаз.
- Аа-а... отродье... знаю тебя. Слышал...
Он обложил её грубой бранью, а потом надсадно рассмеялся, и смех его больше был похож на хрипы астматика. Вдруг бубенцы на гарде кинжала, проборовшего грудь колдуна, зазвенели, и в звоне отчётливо слышен был голос, не такой, как у Осколка, а наполненный жизнью и энергией:
- Приветствую Наследницу! Разумно ли вам быть здесь и слышать речи подобного ничтожества?
Настя слабо улыбнулась:
- Надеюсь ты не про себя. Мне всегда приятно слышать твои бубенцы. Но... это уже не важно. Нам срочно надо поговорить.
- Я весь внимание.
- Не здесь.
- Простите, Наследница, но у меня завтрак.
Настя вдруг почувствовала, что её начинает мутить.
- Это крайне важно. Крайне. И это только для твоих ушей. Даже Ишше не стоит знать... особенно Ишше.
Сезук - а это был именно он - на секунду задумался.
- Ладно. Пошли.
Вынув кинжал из живых ножен, волшебница поборола очередной приступ тошноты и поспешила отойти подальше. В спину её неслись отвратительные всхлипы, бульканье и свист воздуха, выходящего из проколотых лёгких. Наконец она сочла расстояние достаточным, для верности зашла за толстый ствол мёртвого дерева и, держа смердящее оружие на вытянутой руке, прошептала:
- Я сбежала. Я...
Она сбилась и замолчала, не решаясь высказать в слух то, что так тяготило её сердце. В голове всё спуталось, на языке крутилось столько слов, которые надо сказать, и не понятно было, каким из них следует начать тяжёлый разговор.
Наконец Сезук, не выдержав повисшего молчания, поражённо переспросил: