— Милочка, организуй нам чего-нибудь перекусить, пожалуйста.
Девушка улыбнулась и тут же исчезла.
Фролов бросил взгляд вслед стройной фигурке и покачал головой:
— Прыткая!
— Так это дочка Анисима. Помнишь его?
Василий задумался. Легендарный инженер, спасший станцию на втором году существования. Внешний контур обогрева в первые сильные морозы за восемьдесят не выдержал нагрузки, что угрожало верхним уровням заморозкой. И только инженерный гений Анисима спас тогда их от тяжких последствий.
— Великое солнце! Это как бежит время! Мы лишь стареем.
— Не прибедняйся! Выглядишь бодрячком. Видимо, работа снаружи молодит? До сих пор девчата на тебя поглядывают?
— Не подкалывай. Нынче не до этого.
К своему удивлению Василий был вынужден себе признаться, что противоположный пол его все-таки волнует. Да и Мила бросала в его сторону многозначительные взгляды. Как никак он настоящая легенда станции!
«Боже правый! Я попал в седые скрижали!»
Помощница организовала двум руководителям неплохой обед с первым, вторым и «кофием». Расставив судки на небольшом низком столике, девушка удалилась. Прохоревич подмигнул и достал из-под стола узкий термос.
— Думаю, пора сбрызнуть!
Фролов понюхал, затем изумился:
— Да быть не может? Неужели из старых запасов?
Инженер рассмеялся:
— И ты купился! Нет, этот раствор особо специальной очистки.
Василий неспешно пригубил крепкий напиток.
— Неплохо. Но что скажет на это гражданин Набиев?
— Да пошел он туда, откуда берется сырье для теплиц!
— Не любишь ты полисов!
— А не фиг соваться, куда не следует! Больно много власти эти упыри отхватывают и мешают людям работать. Не представляешь, сколько их идиоты «Следящие» безмозглых инструкций нам ежеквартально присылают!
— А ты?
— Использую их в клозете. Они в моем секторе мне никто.
Фролов зачерпнул ложкой суп и попробовал на вкус:
— А недурственно! В нашей столовке такое не подают. С первого уровня?
— Обижаешь? Собственные поставки от пищевиков. Ты бы и сам мог наладить для своих ребят. Было бы желание. Горизонтальные связи для станции необычайно важны. А ты зачастую их отчего-то игнорируешь.
Василий обиженно отодвинул судок с супом:
— Ты знаешь мои принципы, Сергей!
— Это еще что такое, Вася? Ты хочешь со мной поссориться?
Прохоревич хитро улыбнулся. Один из сложившихся обычаев нового мира — нельзя отказать хозяину в угощении.
Пришлось Фролову доесть суп и приступить ко второму. Серому куску белковой массы.
— Вкус насыщенный. На курятину похоже.
— Экспериментальная партия. И вот об этом я хотел с тобой поговорить.
Фролов откинулся на диванчике. Похоже, что его ожидала неделя свежих открытий. Ну что ж, он сейчас к ним готов и собран.
Глава 6
Оранжерея
Обычный сумеречный свет пасмурного дня под куполом воспринимался, как ослепительно яркий. Отодвинутые в стороны броневые щиты впустили внутрь станции стандартный для человека в прошлом дневной поток освещения. Долетевший от желтой звезды, он, казалось, в эти долгожданные часы пропитывал каждый сантиметр внутреннего пространства. Вселяя надежду на лучший исход и радуя душу. Фролов пристально огляделся. Это было его давней привычкой. Снаружи исключительно собственная внимательность к деталям может помочь тебе выжить.
А в этом непривычно объемным для станции помещении лишь толстенные, чуть замутненные от времени стекла отделяли маленьких человечков от бушующей наверху смертоносной стужи. Фролов хмуро взирал на бледные, тщедушные тельца детей из младшей группы. В несколько рядов они лежали в одних трусиках на специальных стеллажах, что медленно крутились, как на гигантском аттракционе вверх-вниз. Верхние ряды уже плавно опускались к основной платформе, чтобы вскоре освободить место для следующей партии. Старшие ребята готовились в этот момент в предбаннике, раздеваясь и примеряя темные очки. Такие возрасты уже приходилось делить на смены по полам. Но и они не блистали здоровьем. Худые, землистого цвета лица, впавшие глаза. Новое поколение родилось крайне болезненным. Люди понемногу вырождались.
— Ты чего здесь?
Василий резко повернулся и наткнулся на холодный взгляд худощавой до нездоровья женщины. В обтянувшем тело рабочем сарафане она выглядела несколько воздушно и, как ни странно, привлекательно. Ведь мужчина отлично знал, что находится под тонкой тканью. Слишком хорошо и потому не мог быть беспристрастным.