Ярский поник. Это не на заседании языком красиво трепать. Но в следующий момент всех удивил Фролов.
— Мне нужно вниз.
Фаткулин метнул в командира острый взгляд:
— Зачем?
— Ты пойдешь со мной и все узнаешь. Придется договариваться с Пастором. Нам одним не совладать.
— Согласен.
Командир СпаСа проигнорировал растерянные взгляды Директора по социалке и Главы инженерной группы Купола, включив коммуникационный пульт.
— Я пока проанализирую состояние дел на уровнях. Спасибо Директору, — он шутливо поклонился, — у нас снова действует служба мониторинга. Фаллический символ, это же сколько новейшей техники задействовано в области банального сыска? Ярский, а когда Соболев просил у вас камеры, что вы ему ответили?
Директор дернулся:
— Яяя…
— Головка ты! Объявляю своей властью под Куполом «Снежную тревогу». Как действующий по Уставу службы заместитель Соболева беру управление в свои руки. Сергей Петрович, вы не против?
— Да нет, — Прохоревич, видимо, хотел услышать совсем другое, но сейчас пожал плечами. Пусть идет как идет. Хуже уже не будет.
— Тогда совещание всех служб проведем сразу после обеда. Жду всех начальников служб, представителя Дна и нового ответственного секретаря от Администрации Ярского со свежими данными и предложениями.
Бывший Директор буквально захлебнулся от застрявших в глотке слов. Взгляды «подкупольных» действовали красноречивей. Формально Ярский поднялся на карьерную ступеньку. Но она ведь могла запросто оказаться на лестнице, ведущей к смерти.
И самое главное: по изначальному протоколу, существующему на станции, при «Снежной тревоге» спасателям разрешалось применение оружия.
Глава 19
Время живых
Карачун радостно ввалился в вездеход и начал срывать с себя «наружную» одежду.
— Кэп, сигнал послан! Ждем ответа.
— Хорошо, бери паёк, он уже разогрет. Леха где?
— Он с Эльдаром осматривает скаут. Наши бродяги скатились в одном нехорошем местечке и ступицу правого заднего повредили.
— Большие проблемы? — Фролов встревожился. В настоящей ситуации каждая машина на счету.
— Сейчас запихнут под «кокон» и сделают. Иван там же.
— Чего мне не сообщили, оболтусы?
— Зачем? — удивился Леонид. — Сами повредили, сами и сделают. Тарас идет, включай вентилятор.
Сквозь клубы морозного пара завиднелась довольная физиономия лучшего стрелка станции.
— Вход рабочий, шлюз исправен. Михалыч передал нам управление куполом дистанционно, так что после обеда можно начать дезактивацию грузового шлюза. Дальше пока лучше не соваться.
Фролов задумчиво прихлебывал чай:
— Сам пойду. Возражения не принимаются.
— Вон и Леня с Алексеем идут. Можно связываться с двадцать четвертой.
Василий кивнул и начал устанавливать контакт. На самом деле он не особо спешил. Хотелось оттянуть момент осознания человеческого пусть и чужого ужаса. Он еще помнил свои первые лекции в отряде, на которых «старожилы» рассказывали холодящие кровь подробные в деталях истории о гибели чужих станций. Сколько людей в них погибло уже после Катастрофы, никому не было известно.
В первые три года связь через спутники еще поддерживалась исправно, принося печальные известия из Европы и Америки. Иногда даже с такой дали, как Австралия. Особенно досталось южанам в Европе и швейцарцам. Первые не имели опыта жизни в холодном климате и совершили кучу ошибок еще на стадии планирования. Вдобавок у них не было таких продвинутых ядерных технологий.
Вторые слишком много надежд возложили на спрятанные в горах антирадиационные убежища времен «холодной войны» 20 века. На поверку испытания изменившимся климатом они не выдержали, похоронив в Альпах заживо сотни тысяч людей. Оставшиеся в живых долгие месяцы умирали от голода и холода, наполняя эфир криками о помощи и проклятиями. Но спасти их было невозможно чисто физически. На примерах гибели зазнавшихся европейцев позже были написаны целые талмуды по выживанию. И каждый спасатель обязан был их прочитать.
Но особенно страшно было узнавать подробности гибели некоторых станций в их поясе. Таких же примерно по строению и наполнению.
Экипажи рейдовых машин выслушивали откровения медика двадцать четвертой молча. Женщину даже можно было назвать красивой, но сейчас её душа замерла в отрешении, что отразилось на лице. Монотонным голосом она поведала причины и ход случившейся катастрофы.
— Мы сумели поднять информацию, сохранившуюся в базе данных научного сектора. В нарушении всех правил и законов часть наших ученых на основе новых данных с благословения администрации проводили у себя на уровне запрещенные опыты с биологическими образцами.