Однажды какая-то сила заставила меня нырнуть и прижаться к Наденьке. Я знал, это безобразно, гадко и безнравственно, но все получилось само собой. Я ощутил ее грудь, полноватость ног и всю-всю…
Когда я вынырнул, у Наденьки было такое лицо — вот сейчас разрыдается. А я плыл и ласкался. Она бормотала несвязно-сбивчиво, чтобы я прекратил свои выходки. Она почти выбежала из воды. Мне хотелось побежать за ней. И так сильно, что перехватило дыхание. Мне всегда очень больно, если я кого-нибудь обижаю. Мне много раз легче самому пережить боль и обиду. И я заставил себя не шевелиться.
Я понимал низость своего поступка! Но сердце! Как торопливо оно набирало удары! Как напряглись и набухли кровью мускулы! Как жадно и буйно звали Наденьку руки! Нет, разумеется, я стоял неподвижно, но что же было со мной!
Наденька спрятала лицо в ладони. Пряди прилипли к спине. Они были такие длинные — почти доставали поясницу. Я понял, что ленточки в воде развязались и волосы распались.
Наденька горько вздрагивала всем телом.
Я почувствовал себя грязно и стыдно. И одновременно я не переставал радоваться ей. Я схватывал взглядом линии ее тела и те чисто женские движения, которыми она отводила волосы со лба.
Я сказал ей, что виноват, что я грязно проступил и, если она хочет, я никогда не подойду к ней, но я сделал так ненамеренно, это все неожиданно для меня самого. Я говорил, а сам сгорал желанием обнять. Мне так хотелось обнять ее, что я ощутил это физически. Я уже прижимал ее к себе, бормотал какие-то слова. Я втапливал ее руками в себя. Растворял в себе.
Я был чистосердечен, когда просил прощения. Я не притворялся. Мне было больно и очень стыдно. Я говорил, что никогда не посмею к ней прикоснуться. Я просил ее забыть меня. Я сейчас уйду, и она больше меня не увидит. Но пусть простит — я не хотел ее обидеть. Не мог обидеть. Не смею…
И уж не могу вспомнить как, но мы стали целоваться. Мне чудилось, что через губы я впитываю весь жар желаний, все драгоценности большой жизни, обещания этой жизни. Мы столько целовались, что губы распухли.
И все каникулы мы уплывали на остров и целовались. И мне было не по себе. Вдруг все на моем лице смогут прочесть другие. Украденные поцелуи. Я, несомненно, достоин презрения и самых крутых нареканий… Мысль о том, что я смею думать о поцелуях, огорчает. Почему я столь испорчен? Почему прикосновения к Наденьке оказались столь желанными? Почему брежу ими? Сколько же мне нужно работать над собой, чтобы перевоспитать себя?..
И я снова бросаюсь в Оку за ней.
Река с готовностью принимала нас. В холодноватых струях я особенно чувствовал послушность мышц, отжатость и ладность тренированного тела. Казалось, солнце ложится рядом. Я разбивал рукой это солнце. В те мгновения я почти не думал о Наденьке. Вся жизнь открывалась мне вдруг. Я видел себя сильным, большим. И все, за что возьмусь, будет уступать мне. Благородные лица будущих друзей мнились мне в игре воды. Огромные события надвигались на меня. И в такт движениям я набирал заветные слова…
В мечтах я был поглощен титанической борьбой. Судьбы народов занимали меня. Борьба делала меня выше низостей слабых и выше собственных поражений. Поражения я отвергаю. Всегда можно переиграть их борьбой. Всегда можно снова и снова атаковать мечту и жизнь. Я чту вечное движение, умение видеть это движение и воплощать его в действительность. И докажу всем, что можно сделать, если дерзать, если сражаться, если не бояться терять себя в столкновениях и не считать дни своей жизни, если топтать благополучие, благоразумие и лесть. Я приручу все случайности и неудачи.
Я воображал себя мечом, который нельзя согнуть.
Меч можно сломать, но не держать согнутым. У моей жизни, как и у меча, одно предназначение — борьба за справедливость, но только не смирение.
И я думал о своей жизни и мечте словами Верхарна. Эти строфы вызывали у меня восторг и решимость никогда не уступать себя слабостям и соблазнам окольных путей. Я буду всегда в чистоте солнца. Пусть я рухну в этой борьбе, но другим не стану. Не увидят меня другим. Слышите, моя мечта, жизнь, я не стану другим! Слышите?! Не стану! Всегда: буду верен вам!..
Мечта…
Солнце разбивалось о воду и тлело вокруг. Я выгребал руками студеный жар этого солнца. А там небо, небо… Голубое просторное небо! Небо, которое не знает ни начала, ни конца. Я слит с ним в этой бесконечности. Я в этом мире, который не имеет предела, Я ничтожная и великая частица всего. Частица вечного движения! Я — жизнь! Я — мечта!