Меня же сейчас куда больше беспокоило другое: если корабль из Польнии, и верно, прибыл по наши души, то, на мой взгляд, первым делом приехавшие должны взять под свой контроль всех, кто возвращается в город из леса. Как сказал Коннел, это сделать совсем несложно: дорога тут всего одна, каждый приходящий на виду, нужных людей вычислить не составит никакого труда. Проще говоря, если дать знающим людишкам наколку на интересующих кого-то персон, и попросить не выпускать этих особ из вида, то можно быть уверенным, что исполнители не подведут своих заказчиков. К тому же в таких местах, как Сейлс, всегда хватает тех, кто готов взяться за пусть не очень сложную, немного рискованную, но, тем не менее, неплохо оплачиваемую работенку.
Единственное, что радовало в этих рассуждениях – так это понимание того, что сейчас на нас в открытую, да еще и совсем близко от города, вряд ли решится напасть хоть кто-то. Почему? Просто такие дела надо проворачивать там, где нет свидетелей и лишних глаз, то бишь вдали от людей, в глухой чаще, а туда вряд ли кто-то рискнет пойти надолго. В здешних лесных местах (пусть даже они находятся неподалеку от города) нет смысла устраивать засады – слишком опасно: все понимают, что вполне может случиться такое, что пока ты всматриваешься вперед, кто-либо из местного зверья может посчитать тебя своим обедом, и напасть сзади. Проще говоря, охотник в два счета сам легко может стать жертвой. И потом, в Сейлсе, как в большой деревне, все на виду, и там быстро станет известно, что кого-то наняли для темных дел, а нападать на возвращающихся старателей возле города выйдет себе дороже – за этим делом стража следит строго, их все равно заставят расследовать это дело и наказать виновных. К тому же долго прятаться в кустах или лежать на земле тоже небезопасно – в здешних зарослях ползающей гадости в избытке, еще тяпнет походя какая-нибудь ядовитая дрянь, и велика вероятность того, что лечиться будешь до конца жизни, если, конечно, после этих укусов тебе повезет выжить.
Путь по лесу в сопровождении старателей и надетую на себя холодную маску мне было бы сложно удерживать постоянно, если б не помощь Коннела. Парень постоянно оказывался рядом в трудную минуту, и именно его поддержка помогла мне держать отряд в строгости и послушании. Конечно, во время пути бывало всякое, но Коннел каким-то необъяснимым образом всегда оказывался в нужном месте, и вместе с ним мы гасили все конфликты и решали возможные проблемы.
Почему мне иногда требовалась помощь Коннела, хотя я всячески пыталась ее избежать? Просто я в какой-то момент с недоумением осознала, что с того времени, когда была вынуждена отправилась к Птичьей Гряде, я словно несколько... ну, оттаяла, что ли. Подобное вполне объяснимо: в таких путешествиях в первую очередь необходимы взаимопомощь и понимание, а уж никак не стремление быть самой по себе, держаться обособлено и на расстоянии от других. Во время наших странствий по Зайросу я словно приоткрыла для себя запертую дверь, разрешила выйти наружу кое-каким из тех своих эмоций, которые постоянно держала под спудом, и, как это ни странно, сейчас не имею ничего против того, чтоб все это продолжалось и впредь. В глубине души я понимала, что сейчас с удовольствием посидела бы вечерами у костра с мужчинами, поговорила с ними о всякой ерунде, или бы просто посмеялась над незамысловатыми шутками. Никак не ожидала, что мне, рассудительной выдержанной женщине, иногда захочется просто подурачиться и не думать о том, что надо быть серьезной, холодной, и держать людей на расстоянии от себя. Теперь надо еще хорошо подумать, как суметь вогнать себя в прежние рамки, так, чтоб чужие проблемы шли мимо меня, не задевая души и разума.
Тем не менее, пока что, идя с отрядом старателей, я вновь делала все возможное, чтоб выглядеть бессердечной и жесткой особой, которая все держит под своим контролем, и не склонна к лишним эмоциям. Что ни говори, но в большом отряде, прежде всего, необходимы порядок и дисциплина, а потому лучше снова стать той Стылой, которую слушаются, подчиняются, но не любят.
Коннел и отец Витор... Наверное, со мной творится что-то неправильное, но все одно мне почему-то хотелось нравиться обоим парням. Конечно, в двадцать девять лет надо быть умнее, не забивать себе голову разными глупостями, но уж если я позволила себе впустить немного тепла в свою душу, то тут уже само собой появляется желание быть по сердцу мужчинам, нравиться им, да еще и вести себя несколько безрассудно. Правда, это относилось только к тем, кого я хорошо знала, то есть к мужчинам из нашего маленького отряда, а вот малознакомых людей я по-прежнему могу обдавать стужей.