- Может слышал кто-нибудь звуки странные из леса: крики, стоны или выл кто-нибудь?
- Так как не слышать-то? Странный ты человек. Это ж лес - там и зверье и птица водится. Твари живые же, и звуки всякие говорить могут. Там кругом и стонут, и воют, и кричат. Да, сам сходи послушай.
Лес встретил его неприветливо: зашуршал пожухлой листвой под ногами, заскрипел голыми ветвями, засвистел холодным ветром в кронах. Ни щебета птиц, ни писка мелкого зверя, словно Марон один остался на всем белом свете. Долго не блуждал, по тропе сразу вышел к озеру. Неподвижная вода поблескивала, как зеркало. Круглое, словно блюдце, оно отражало белые клочки редких облаков на низком сером небе, да склонившиеся к самой воде редкие кусты ивняка.
Марон обошел его кругом, разглядывая понятные только ему следы. Темным мазком мелькнула меж деревьев почерневшая от солнца и дождей лачуга. Не раздумывая, ловец свернул с протоптанной тропки.
Хибара пустовала уже давно. Единственное окно голодным ртом застыло в немом крике, крыша поросла зеленым влажным мхом и местами обвалилась. Чудом уцелела лишь дверь - добротная, с кованой медной ручкой и следами цветастой росписи.
Марон осторожно заглянул внутрь и огляделся. Темно. Ничего не видать. Покрутил головой, заметил подходящую толстую ветку, намотал на нее тряпицу и обмазал топленым жиром. Так надежнее - долго гореть будет.
Факел полыхнул теплым светом, отбирая у темноты очертания сломанной мебели, закоптившейся печки и лесного мусора. Запах тлена и сырости забивал ноздри, от чего Марон морщился. Он обошел лачугу, заглядывая в каждый угол.
Хруст веток снаружи разорвал тишину, заставив ловца замереть на месте. Кто-то ходил вокруг брошенной избы. Осторожно подкрадывался, принюхивался, тихонько фыркая. Видно, зверь почуял человеческий запах. Марон беззвучно вытащил из-за пояса охотничий нож и короткими шагами приблизился к выходу. Внезапно, что-то тяжелое стукнулось о дверь. Ловец отскочил и, запнувшись о сломанный стул, кубарем полетел на земляной пол. От падения у Марона вышибло дух, в глазах потемнело и зазвенело в ушах. Дверь снова содрогнулась от мощного удара, а затем всё стихло.
Факел отлетел в сторону, когда он падал. Теперь огонь раздраженно шипел и плевался, грозя потухнуть. Тряхнув пару раз головой, Марон встал и подобрал факел. Как ни старался прислушаться, снаружи не доносилось ни звука. За окном потемнело, словно кто-то погасил свет, и Марон решился выйти.
На улице царила ночь. Темнота стояла густая, как деготь. На небе ни звезд, ни луны. Холодный пронизывающий ветер взметнул под ногами пригоршню опавшей листвы и дохнул Марону в лицо все тем же тленом и сыростью. Факел последний раз выплюнул сноп света и с недовольным шипением потух.
Ловец двинулся в сторону озера, но сколько бы ни шел, он вновь выходил к лачуге. Темные уродливые деревья равнодушно наблюдали за тщетными попытками ловца выбраться из этого проклятого места. Его оглушало безмолвие. Оно звенело в ушах так, что Марон слышал свое дыхание. А потом ему чудилось, что каждый выдох отражается эхом от древесных стволов и подлеска, а шаги слышно на многие мили вокруг. Под ногами шуршала трава, похрустывали сухие ветки, чавкал влагой мягкий мох. А ледяной ветер словно соревновался, кто громче. Он то тихонько попискивал в кронах, то спускался к широким ветвям, и набираясь сил, начинал подвывать, а потом гудел в подлеске изо всех сил.
Марон чувствовал себя слепым щенком, который тычется во все стороны, но никак не может найти мамкину титьку. Он устал бродить по кругу, и когда заметил желтый огонек, моргнувший меж ветвей, бегом припустил к нему.
На небольшой поляне весело потрескивал костерок, выпуская вверх красноватые искры. В котелке булькало густое варево, рядом лежали ровно уложенные сухие поленья. На широком пне, застеленном чистой тряпицей, стояла пара мисок, тут же у огня приготовлена лежанка из сосновых веток. Ловец подозрительно огляделся - ни одной живой души, только ветер воет. Вслушиваясь и вглядываясь в темноту леса, присел к костру дожидаться хозяев.
Он не знал сколько времени сидел, согреваясь у огня. Успел поесть едва не подгоревшей похлебки и спалить почти весь запас дров, когда над лесом показалась белесая дымка близкого рассвета. Звук шагов пустил сердце Марона вскачь.
- Ты смотри-ка, нашел меня все-таки! - Раздался старческий дребезжащий голос.
К костру из-за деревьев вышел старик. Всё в его облике было древним, как сама земля: спутанные белые лески волос; провал безгубого рта, сморщенное, как гнилое яблоко лицо, на котором черными бусинами поблескивали глубоко посаженные глаза. Взгляд его был пронзительным, лукавым. Он опирался на корявый шест и с каждым шагом приволакивал негнущуюся ногу.