– Не спрашивай, мой повелитель, – ответил стражник, положив её тело прямо ему под ноги. – Ты знаешь, что с ней. Ты ощущаешь это.
– Да, – склонился перед дочерью Рифт. – Я ощущаю, что её сердце не бьётся. Через месяц, ей должно было исполниться двадцать пять. – Он вынул перстень из кармана, и надел на её палец. На тот, с которого снял. Его рыжие волосы поднялись вверх и разорвали корону, затянув её в голову. Его ужасные, черно-белые глаза, вернулись в человеческий вид. Бледное лицо заметно посинело. Мешки под глазами вспухли. Появились морщины. – Убирайтесь отсюда, – обратился он к охране. Все вышли за дверь, но краем глаза, приглядывали за царём, чтобы он не наделал глупостей. Стоя на коленях, перед мёртвой дочерью, он был в полной растерянности. Эта ситуация настолько шокировала его, что он не знал, как ему реагировать. Он, ничего не осознавал, будто очутился во сне. Эта не та боль, которая приходит мгновенно, как от пореза ножом. Эта боль, входила в него постепенно, но так глубоко, как только возможно. Пронизывая каждый нерв и каждую косточку. Чем дальше шло время, тем становилось только хуже. Через несколько дней, ему не хотелось никого видеть и слышать. Он, не общался даже с Кмагам, которая, убивалась горем не меньше его самого. В государстве объявили траур, и отменили все мероприятия на неделю. Верховный жрец Угну, запустил целый марафон религиозных обрядов. Царица, навсегда оставила совет мудрейших. А угнетённый царь, закрылся от всех в подвале. Там, где раньше была лаборатория НРЦ. В какой-то, момент, думали, что он уже окончательно сошёл с ума, и, наложил на себя руки, но, спустя пару месяцев, он вышел. Государственными делами, временно занимался Катар. Ему помогал Голем. Оставшиеся дети, были потрясены утратой, но не до отчаяния. Они успокоили своих родителей, постепенно, вводя их в нормальное жизненное русло. Много общались с ними, не позволяя думать о трагедии. Вскоре, Нарус, вернул себе бразды правления, и просидит на троне ещё очень-очень долго. Не одну смертную жизнь. Буквально, до полного краха, и исчезновения цивилизации.
Двести девяносто один год спустя. 7451 год до н.э. Долина Эдем. Вайелон.
В этот день, солнце светило так же ярко, как в последние лет сто. Жаркие пекла пустыни, простираются там, где раньше были прекраснейшие оазисы. Лес мёртвых, расширил свои границы. Искусственные джунгли, выращенные мицелием, высохли. Теперь, остались только те леса, которые созданы реальными погодными условиями, сформированными земной атмосферой, флорой и фауной. Руины некогда величественного Бирхаттен, сплошь поросли чёрной плесенью. Чудо храм превратился в каменную глыбу, которую поглощал песок. Но, он, отнюдь, не проваливался под землю. Он медленно рассыпался, крошился, растворяясь в мелкозернистый порошок. Это плесень, поедала его. Та же участь постигла замок Шелбера. Комплекс башен и стен, обратился серыми холмами. Выпуклостями, засыпанными песчаными дюнами. И, вовсе, не по воле гифовых нейросетей. В игру вступил разум Салторина, недовольный событиями, происходящими с людьми из этих краёв. Он дважды был, жестоко обманут примитивной формой жизни, которая навязала ему свою нелепую реальность на целых триста лет. Нейросеть вернулась в свой мир. Она стала тем, чем пыталась стать уже последние сто тысяч лет. Последовательность Фоунвилл больше не задерживала бедного Салтарина, в каждом мгновении, воссоздавая симуляцию его присутствия. Теперь, всё будет иначе. Эта реальность перешла под контроль другого Фоунвилла. И, сейчас, центром восприятия, больше не является человек. Наоборот, люди стали заложниками. Они оказались на месте Салторина, и стали, его вспомогательным звеном, настоящими ботами. Чтобы выбраться из этого состояния, людям придётся развиться до предела. Настолько возвысить своё могущество, чтобы быть приближенным к Фоунвиллу, в течение многих тысяч лет. Такой сценарий возможен. И, лишь, объединение знает наверняка. Фоунвилл Салтарина, в свою очередь, сделает всё, зависящее от него, чтобы внутри себя самого не создать нового Фоунвилла. Первым его шагом, станет ликвидация всех неправильных, искусственных плодов Двундо и Полихора. Он сотрёт концепцию восприятия «стероидной цивилизации» которая, из-за которой он страдал, и, которая его в итоге спасла. Нельзя позволить им снова дойти до подобного понимания. Их знания почти полностью утеряны. Но, база, на которой основываются все принципы существования, до сих пор присутствует. Это стержень, который, как магнит, рано или поздно, заставит людей повторить вхождение. Будет обидно, если люди, станут лидирующей формой восприятия, ещё до объединения с полным многообразием. Они вынудят Салторина, вернуться к чуждому Фоунвиллу, но, ничего плохого в этом нет. Если смотреть шире, то даже не люди вынудят его помочь, а он сам захочет войти в Букамерасо, и ничего от этого не потеряет, а только обретёт. Все Фонунвиллы будут являться частью Букамерасо, он сам захочет их обрести, хотя воспринять не сможет. Салторин, как любое ограниченное существо, так и не смирился с неизбежным «хаосом полного перебора». Обретя абсолютное могущество, он постоянно будет распространять своё полное влияние в шести мирах, двух систем на столько, насколько это возможно. Сражаясь с ветряными мельницами, в состоянии Фоунвилла, высший разум, сам уподобляется тем, над кем насмехается. Он не так прост, как герой или злодей детских сказок, имеющих конкретную позицию. Его комплекс средств познаний и взаимодействий невероятно широк, но этого недостаточно. Он не может принять того факта, что с ним происходит в каждый момент времени, всё, чего он так боится. В попытках не допустить того, что происходило, и будет происходить на протяжении бесконечности, он продолжает усердно добиваться своих субъективных идеалов, позволяя, таким образом, контролировать себя в других областях более сложным системам двух объединений, и системы Букамерасо.