Они ехали всю ночь, без привала. К утру, уже находились в гималайских горах. Двигаться, такой большой свитой, должно быть, очень долго. Но, нельзя забывать, что симбиоз Двундо и Полихора стал слишком силён, и не покидал людей, даже когда они отлучались на столь большие расстояния. Не покидал, до недавнего времени. Сейчас, уже треть путников, расстались с мицелием. Он оставляет их тела, боясь, быть уничтоженным, вместе с людьми. Если гифы выйдут из Наруса, он обречён на мгновенную смерть. Его тело, уже не способно функционировать. Все вены переполнены тромбами, а сердце, давно окоченело и не бьётся. Его мышцы, связки, кости и кожа, на восемьдесят процентов, состоят из грибка, что придаёт им гибкости и объёма. Даже густая, слизкая кровь, уже давно не принадлежит ему. Он превратился бы в натуральный скелет, с дырами, в виде пор, по всей поверхности. Но, Рифт не думает о том, что мицелий может покинуть его, ещё до того, как он взберётся в горы. Более половины, из тех, кого покинул мицелий, почти сразу умерли. Остальные, очень ослабли, и не способны даже ходить. Особенно, это касалось тех, кто живёт неестественно долго. Под яркими лучами солнца, они смотрят на ослепительные снежные вершины Канченджанги. Неужели, это случилось. Они на месте. На том самом холму, на котором, когда-то стояли домики. Сейчас, от них остался лишь гнилой хлам. Только две относительно больших постройки, похожих на юрты, всё ещё стояли. Четыре, полуразрушенные, небольшие, каменные наблюдательные башни.
– Это и есть Вайелон ордена Олдеменд? – спросил Нарус вслух, видимо, обращаясь к Салторину. – Какое посмешище. Они могли построить намного лучше.
– Эй, идите сюда! – крикнул один из царских стражников. – Это селение принадлежит не нашим людям. – Солдаты, обшарили каждый угол, и нашли целую человеческую семью, прятавшуюся в хибаре под холмом. – Это построили дикари. Коротышки, похожие на макак. Гляньте-ка на них. Увешаны каким-то барахлом. У них есть ожерелья, браслеты. Откуда они взялись здесь? – пятеро воинов, держат пятерых низкорослых, темнокожих людей, с узким разрезом глаз. Из них были трое мужчин и две женщины. Они дёргались в руках солдат, но те легко удерживали их, как маленьких детей. – Там внизу стоит деревянный шалаш. Видно, что свежий, – объясняет царю один из стражей. – Смотрю я значит, а там морда полоротая выглядывает. Таращится на меня, думает, я не вижу её. А, я тем временем, спрашиваю Дубата (имя солдата), что это, порода голых обезьян, или это люди? Хвостов вроде нет, да и руки короткие.
– Хватит потешаться над местными жителями, – недовольно осуждает их Нарус. – И что с того, что они маленькие? За пределами Вайелона, и, Иерихеи, все дикари одинаковые. Наши шумеры от этих ребят не далеко ушли. Отпустите их, и не трогайте украшения. Пусть бегут к своему племени. Они не могут же жить здесь впятером, правильно? Ну, вот и всё сходится, – поправляет трубчатую накладную бороду царь. – Эти примитивные сооружения, принадлежат местным дурачкам, а не нашим осирисам… Стоп, погодите-ка, – Нарус присмотрелся к узорам, покрывающим стену одного из двух круглых зданий, со ступенчатой, как у буддийского храма, изогнутой по краям крышей. – Такие же изображения, есть на стенах нашего города. Прямо перед въездом, с обеих сторон, от ворот. А здесь, это же, цветочные квадраты, из навесных садов. – Старик ворвался вовнутрь постройки, жадно осматриваясь по сторонам, быстро вертя головой. Там, к его сожалению, было совершенно пусто. Не было даже пола. – Но, как же так, Салторин? – озабоченный рифт, медленно вышел на улицу, безмятежно всматриваясь в горы. – Может, их стоит искать там? Может, это их временное пристанище?