– И, что же теперь нам делать? – нахмурившись, спросил царевич отца, глядя в его измученное, но довольное лицо.
– Я, знаю, что делать, – тот уселся на зад, и, вынул из нагрудного кармана сажевую ткань. – Я закончу писать письмо. Мою последнюю исповедь. А ты пока, сходи-ка за ними, – он смотрит вслед поднимающимся вверх стражам. Они шли длинной колонной вверх по склону к стене, высеченной, между двумя скалистыми массивами. – Возможно, они хотят, чтобы мы следовали за ними. Беги скорей, я догоню.
– Никуда я без тебя не пойду, – уселся рядом с ним Голем, пытаясь согреть окоченевшие руки. – Теперь, ты рад? Хасте не разочаровал тебя? Перед кем ты исповедуешься? – всматривается мужчина в мелкий текст. – Перед богом?
– В первую очередь, перед собой, – он уткнул серебряный стержень, похожий на стилус, в лист уже местами изорванной бумаги, и начал осторожно писать прямо на коленке. Его вспухшие синюшные руки, с чёрными кончиками пальцев, похоже, не чувствовали холода. Может показаться, что они болят и отмирают, но, это обманчивое впечатление. Нервных окончаний, в его теле, на порядок выше, чем у обычного человека. Притом, организм способен, в одних областях чувственные сигналы заметно усиливать, а в других почти полностью притуплять. – Спустя пару минут, царя отвлекли, от раздумий громкие звуки, доносящиеся от стен, по которым ходили тигры. – Они что, решили им отомстить? – усмехнулся Рифт, глядя, как безликие воины, пытались взобраться на стены, но, им что-то не давало.