– Ну и где же они, твои нахмау? Сколько их осталось? Кто пойдёт на нас войной? Горстка из тысячи человек, которых придётся собирать по всей Месопотамии? Ты же сам говорил, они вымирают, и старейшины это прекрасно знают. Внешний враг, это пропаганда, которой пугают население, чтобы оправдывать свои самые нелепые проекты. Не следует страшиться их былого могущества. Вайелон не станет мировой столицей, пока его цари боятся каждого шороха, за стенами города, – она встала с кресла, подойдя к задумавшемуся царевичу.
– Я не боюсь каждого шороха, – опустил он свой взгляд вниз. – Как показывает история, нахмау могут разбивать армии, превосходящие их в десятикратном количестве. Если начнётся война, она загубит все мои планы по реализации новых технологий. Я не могу этого допустить. Вообще, меня больше беспокоит, как прочесть эту книгу, а не как её вернуть. У нас осталась копия, и мы ничего не потеряли. Но, назойливому отцу нужен оригинал. Если все три совета Филзаса узнают, что оригинал пропал, крайним опять останусь я, и мне точно никогда не одобрят создание Олдеменда.
– Обещаю, мы что-нибудь придумаем, – она осторожно обняла его за плечи, и незаметно, покинула комнату.
Довольный Сальсырель выходит из храма Селима. Он уже получил десятки заказов на ценнейшие реликвии, строительство разных объектов, и сотни сувениров. Жадность – его главная слабость. Сам по себе, он человек не глупый, но ради богатства, и власти, он мечтает стать главой совета мудрейших, хотя должности такой даже нет, и никогда не было. Придя в свои аппартаменты, купленные в самом центре города, возле дворца «три небоскрёба» правительства, он расположился как король мира, на широкой деревянной кровати, с декоративными вырезами, завешенной красными шёлковыми шторами. Ожидая жену, которая принимала ванну, взяв из большого, белого блюда, самый спелый персик, он, лёжа на спине, с наслаждением поедал его, и строил свои коварные планы по захвату власти. Но, тут, шторы развесились, и царь Нарус широко улыбаясь, допил вино из его бокала.
– Что ты здесь делаешь?! – запутавшись в простыне, Сальсырель пытается соскочить с кровати. Накинув на себя вязаный халат, ближайшее, что попалось ему под руку, он возмущённо осмотрелся по сторонам.
– Не волнуйся, я один, – царь поставил на прикроватную тумбу, пустую чашу и, с его позволения, присел на золотистое кресло-подушку. – Я просто пришёл в гости, к моему хорошему другу. Разве, ты не рад мне?
– Конечно, не рад, чёрт побери, ко мне сейчас придёт голая жена, полная страсти и… что я ей скажу? Посиди ещё немного в ванной, милая, пока я изменяю тебе с нашим многоуважаемым царём!
– Именно так и скажешь, – накинув ногу на ногу, Нарус рассматривал свои блестящие пряжки на кожаных сапогах. – Мы с тобой едва знакомы, а ты меня уже ни во что не ставишь. Твоя жена ещё не королева, чтобы лезть вперёд царя, и никогда не станет ей, так что, пусть ждёт столько, сколько придётся, уяснил? А теперь к делу. Не знаешь ли ты, кто именно унёс книгу из города? Солдаты, жрецы, кто-то из НРЦ, или члены совета, может быть, проститутки?
– Нет, точно не проститутки. Кто доверит им больше своего члена? – выглянув в окно, он задвинул жалюзи, из деревянных лакированных реек. – Пойдём хотя бы в гостиную, мне неловко здесь разговаривать. – Они вышли в большой, овальный зал, с шикарной внутренней обделкой, по последней моде.
– Давай на чистоту, мой государь, – топчется в центре зала, верховный жрец, смотря на удобно устроившегося Рифта. Тот сидел на длинном диване, перед камином, поджав ноги под себя. – В последнее время, ты позволяешь слишком много вольностей своей семье. Не забывай, каким ты пришёл к власти, скромнягой, симпотягой, так оставайся таким. Это я приказал унести книгу.
– Что?! – в ярости соскочил с дивана король, выпучив свои глаза.
– Но, тебе никто не поверит, – со злобной ухмылкой он повернулся спиной к царю. – Пойми же, весь совет жаждет устранить твоего странного сына. Вся эта шайка, которую он собрал вокруг себя в НРЦ, должна быть распущена. Я не знал, как поговорить с тобой на эту тему. Но, раз уж ты сам заявился ко мне, то я выскажу всё, что хотел. Видишь ли, друг мой, городская экономика непомерно растёт. Доход на душу населения увеличивается, преступность снижается, правовые институты совершенствуются, а власть приспосабливается. Ничто не предвещает беды. Население в двести тысяч человек – это крупнейшая в истории концентрация людей в одном месте. Но, для правильного функционирования социальных групп, общественных объединений, частных и государственных организаций, необходимо внедрять технологии по заданным потребностям. Нужно, чувствовать рынок сбыта. Сейчас он переполнен! Людям не нужно ничего, из того, что производит НРЦ, зато им нужно то, что уже давно в обиходе. Смекаешь? Чего вы ждёте, массовых демонстраций? Или позорного изгнания царской династии? Народ может это устроить. Сегодня он тебя обожает, завтра ненавидит. Пока они на удивление сдержаны, но не надо играть у них на нервах. Нам нужно расширять массовое производство, а не выпускать единичные новшества! Совет мудрейших день за днём внушает это твоей жене, но она бестолково хлопает глазами, обещая принять меры. Но, никаких мер, она не принимает уже пять лет, ведь в НРЦ работает её любимый сынишка, которому быстро надоедают его вчерашние игрушки, и каждый день, ему нужны новые. Ладно, ваш сын болен, врачи бессильны и я об этом знаю. Но, зачем он подтягивает к себе всё больше учёных-изобретателей? Его аппетит непомерно растёт, и вы знали, к чему приведёт это. Безумец, по твоей же инициативе, лишившийся наследства, решил создать собственный орден. Такого не может позволить себе, ни царский совет, ни совет старейших, ни совет мудрейших. Наш орден, во все времена – единственный и непоколебимый. Он многогранен, самоконтролируемый, и поэтому, не нуждается в отдельной, независимой структуре. Даже, если ты захочешь помочь своему сыну, воплотить его нелепые фантазии, не один из советов не поддержит тебя.