– Плывите к выходу! – кричит тонущий Сальсырель, держась за свою рану. – Позовите помощь, там, на корабле. Скажите им, что этого урода так просто не убить. Он слишком силён. Я останусь здесь. Отвлеку его. Гребите своими паклями, что уставились! – Горстка солдат, поплыли к ступеням ведущими в тот зал, из которого они пришли. Не успели они подплыть к выходу, как прямо перед ними, выныривает Михур и жидкость превратилась обратно в ковёр, а пол снова затвердел. Застряв телами в каменном бетоне, перепуганные солдаты не могли даже пошевелиться. В руке жреца был длинный, изогнутый тонкий меч, похожий на катану, которым, он начал неуловимыми движениями, размахивать по торчащим из пола неподвижным телам. По сторонам разлетались кровавые ошмётки. Только, когда он остановился, стало видно, что все головы солдат, он раздробил на мелкие кусочки. Один солдат выбрался на ступени, и его задержала лишь левая затвердевшая стопа, которую он не успел поднять вовремя. Дёргая ногу, что есть сил, и, пробивая пол рукояткой своего клинка, он всё же высвободил ногу, и помчался на выход, но жрец заметил его и, подскочив, одним прыжком, пронзил незащищённую спину, чудовищным ударом, насквозь, засунув меч в плоть, вместе с рукой по локоть. Развернувшись, он хотел было двинуться дальше, но, тело солдата застряло и болталось в его руке. Заметив это, он сорвал его другой рукой, как тряпку, себе под ноги, затем, просто пнул в сторону, и, словно на лыжах, не поднимая ног, он подкатился к Сальсырелю, так же наполовину вросшего в каменную плиту. Пытаясь высвободиться, последний выживший мужчина, пыхтел, вспотев от боли и ужаса, даже не замечая, что Михур уже стоит рядом с ним, бросив перед самым его носом, окровавленный меч.
– Плохой, плохой мальчик, – присел он на корточки, начав гладить по голове Сальсыреля. Пытаясь дальше что-то сказать, он сильно раскашлялся, и изо рта у него брызгами вылетала кровь. Присмотревшись в эти кровавые капли, осирийский жрец заметил белые тонкие нити. Нахмурившись, он поднял свой взор на Михура. – Да, не надо на меня так смотреть, – продолжает он кашлять, отвернувшись в сторону. – Я умираю, – спустя минуту, наконец, успокоился он. – Во мне живут грибки уже несколько месяцев. Я больше не могу этого скрывать. Долину Рохвем накрыла та же эпидемия, что и наших северных братьев. В этом есть свои плюсы, – игриво пощипал он за бороду Сальсыреля. – Например, у нас проявляются сверхъестественные способности, и мы можем дать отпор всякой нечисти, вроде вас. Кстати, спасибо, за то, что обрубили мою ужасную голову, сейчас, хотя бы пол дня похожу с нормальной. Когда эти споры уродуют всё тело, ломая и перестраивая кости с мышцами, значит, остаётся жить меньше недели. Я ещё многое не успел сделать на своём веку, но, я не о чём не жалею. Когда, ты знаешь, что смерть уже близка, постепенно начинаешь абстрагироваться от жизни, и все твои планы улетучиваются, – он расстроено покачал головой. – Я знал тебя ещё ребёнком. Ты вырос в этом храме. Ты мог построить себе большую карьеру, там, в Вайелоне, но не здесь. Здесь тебе не подняться выше жреца пятого ранга, и ты это знал. Жаль, что закончил так глупо, – он неожиданно громко засмеялся, заливаясь непрерывным хохотом.