– Превосходно! Ты говоришь об этом только сейчас? Спасибо хоть, что вспомнил. Теперь, я доверяю тебе, и меня по-настоящему начинает трясти, когда ты говоришь такие слова. Что вообще происходит? – скорчил жалостную гримасу царь.
– Мы, люди, не можем повлиять на это. Двундо – разновидность нейросети, несущая всюду только смерть и хаос. Сейчас она собирается с силами, чтобы нанести последний удар. Полихор, который сидит во мне, рассказал об этом, когда я возвращался из Шелбера в Вайелон. Половину из того, что он пытался мне объяснить, я не понял. Но, я понял одну очень важную вещь. Мицелии ведут борьбу за наши тела, конкурируя друг с другом. Они не остановятся на одних только нахмау. Они поглотят всё человечество, и процесс уже начался. Осирисы, следующие на очереди. Я, являюсь тому подтверждением.
– Стоп, как ты сказал? – переспросил его Рифт. – Полихор? Ты можешь общаться с ним? Даже, если так, с чего ты решил, что он говорит тебе правду? Логично ведь, что о себе плохо он говорить не станет. По крайней мери, мы люди, так не делаем. Это не разумно, откровенничать с тобой, какой в этом толк?
– А какой толк ему врать, – подошёл к окну Сальсырель, засмотревшись на городскую площадь. – Даже, если так, тебе-то, какая разница, кто захватит твоё тело и разум? Они для нас все враги, которым, мы, к сожалению, не способны противостоять.
– И, ты, так спокойно говоришь об этом? – возмутился Нарус. – Ты, верховный жрец, который должен сострадать людям больше всех, но, тебе больше всех плевать. И, вообще, с чего я должен верить, что ты, это ты. Может, за тебя, сам знаешь кто, выражает мнение. – Улыбнувшись, без радости в лице, царь медленно подошёл к нему в упор.
– С чего вдруг, я должен сострадать тем, кто умрёт позже меня? Это вы должны меня жалеть. В учении Селима есть много мудрых сказаний, над которыми я раньше смеялся, а сейчас начинаю понимать. «Жизнь одного человека, равна жизням всех остальных. И, если, один человек умирает, для него умирают все. Не жалейте тех, кто умрёт после вас, даже если их судьба печальна». Плохим или хорошим, я останусь в ваших воспоминаниях, а вот вы, как и вся эта реальность, полностью перестанете для меня существовать. Такие слова мог написать только самовлюблённый эгоист, думал я по молодости, но сейчас, с каждым днём проникаюсь их истинным смыслом… – он шмыгнул носом, толи от радости, толи от печали. – Возможно, в далёких уголках земли, люди выживут. Я хочу верить в то, что весь человеческий вид не исчезнет. Но, наша судьба, и судьбы всех известных нам народов уже предопределены. На нас давно строят планы, всесильные утвари мира сего, и только бог способен помешать их осуществлению.
– Самое время вспомнить бога, – нервно разглаживает свои длинные локоны Рифт. – Если бы бог был, он бы вообще не создал этих тварей! Откуда они взялись?! – в ярости дёргает кулаками царь. – Зачем они к нам привязались!? Без них проблем выше крыши!
– Успокойтесь, ваше величество, – осторожно взял царя жрец, с разукрашенным лицом и усадил за кресло. – Мы должны держаться до последнего. Не время сходить с ума. В это воскресенье, великий праздник Булиш-Харн, исповедуйтесь в своём письме, и возможно, всевышний услышит ваши мольбы.
– Помимо государственных перестановок, мы собираемся внести небольшие изменения, в священные писания. Новая глава, дополняющая свободные религиозные течения, общими обязательными рекомендациями, внутренним порядком. – Навалившись на стол, обеими руками, он смотрел в лицо Наруса. – Наши религии слишком раскрепощены. Слишком гуманны и простительны. Народ не способен принимать такие религии. Они кажутся, ему не серьёзны. Народ требует, чтобы его били кнутом. Чтобы уверовать, человек должен бояться. Бояться, что его накажут и в этой жизни и в следующей. «Учение Сальсыреля», я назвал этот свод правил, внутри правил Селима. Обещаю, что каждый человек, подписавшийся под исполнение этих правил, будет верен им до самой смерти. Я же, не просто так придумал это. Считай, это моим благословением. Грядут тяжёлые времена, и по-другому, усмирить людей не получится. Они будут верны единому своду, который конкретно описывает происходящие вещи, не давая им даже шанса задуматься о том, что может быть иначе. Мы будем молиться, и верить в лучшее. А, если, кто осмелится осквернить данные уставы, того бесчеловечно будут пытать самыми зверскими казнями, как в крематории Шадаха. Жестокость будет на каждом шагу, запрет, будет в каждом слове. По началу, народ не захочет так жить, но потом свыкнется, и по-старому уже сам жить не захочет. Жестокая религия, порождает терпение. А терпение – неотъемлемая часть диктатуры. Главное, не перегнуть палку. Нельзя без повода издеваться над людьми. Надо делать это, когда того просят обстоятельства. Кстати, если, вдруг, ты решишь прибегнуть к помощи нахмаутских друзей, тебя ждёт фиаско. Я позаботился об этом. Всевышний наместник мёртв, а больной верховный жрец, только и мечтает дожить до воскресенья. Остановить меня некому, кроме, может быть, одурманенных стражей, которым плевать на всё. Храм Бираттен, будет моим собственным владением. Через недельку, я переселюсь туда, и, иногда, буду приглашать тебя на чай. Просто, там такая архитектура, ну, ты понимаешь. Сразу открываются все чакры.