Он так свирепо засверкал глазами, что больше никто не посмел проявлять любопытство.
— А теперь марш по местам! — приказал Стюарт. Дети послушно потянулись по проходам к своим партам, и в классе сразу наступила тишина.
Стюарт откашлялся, взялся для солидности за лацканы пиджака и начал:
— Кто отсутствует?
— Все тут.
— Кто опоздал?
— Никто не опоздал.
— Отлично! С чего вы обычно начинаете по утрам?
— С арифметики! — хором закричали дети.
— К черту арифметику, — распорядился Стюарт. — Обойдемся без нее.
Школьники в восторге завопили. Весь класс жаждал хотя бы раз обойтись без арифметики.
— Дальше какой урок?
— Правописание! — закричали школьники.
— Имейте в виду, — произнес Стюарт, — неправильно написанное слово — зрелище безобразное. Что может быть достойнее, чем писать без ошибок! Я настойчиво призываю всех обзавестись академическим словарем Вебстера и заглядывать в него в случае малейших сомнений. Так, с правописанием покончено, что дальше?
Ученики с не меньшим ликованием отнеслись к идее покончить с правописанием. Они радостно перекликивались, переглядывались, пересмеивались, размахивали платками и линейками, а некоторые мальчишки под шумок начали кидаться в девочек шариками из жеваной бумаги. Пришлось Стюарту, чтобы восстановить порядок, снова влезть на стопку книг и налечь на звонок.
— Что дальше? — повторил он.
— Письмо!
— Боже правый, — с отвращением проговорил Стюарт, — разве вы до сих пор не научились писать?
— Конечно научились! — завопили дети.
— Ну так и дело с концом, — заключил Стюарт.
— Следующий урок — общественные науки, — услужливо подсказала Элизабет Гарднер.
— Общественные науки? Первый раз слышу. А что если нам сегодня не утруждать себя специальными предметами, а просто поговорить о том о сем? Как вам нравится такая мысль?
Дети выжидающе переглянулись.
— Нельзя ли поговорить про то, как держишь в руке змею, а она вдруг обвивается вокруг запястья? — предложил Артур Гринлоу.
— Можно, но лучше не стоит, — ответил Стюарт.
— Не поговорить ли нам о грехе и пороке? — умоляюще произнесла Лидия Лейси.
— Ни в коем случае. Еще?
— Может, поговорим про толстую женщину из цирка, у нее еще весь подбородок оброс волосами? — мечтательно попросил Исидор Фейнберг.
— Нет, — отрезал Стюарт. — Вот что я предлагаю — поговорим о Короле Мира. — Он оглядел класс, ища одобрения на лицах детей.
— Никакого Короля Мира нет, — запротестовал Гэрри Джеймисон.
— Какая разница? — настаивал Стюарт. — Нет, так должен быть.
— Короли устарели, — не сдавался Гэрри.
— Ну хорошо, тогда о Председателе Мира. В мире творится беспорядок оттого, что в нем нет Председателя. Я бы сам охотно взялся быть им.
— Вы слишком маленького роста, — возразила Мэри Бендикс.
— Ну и что? — Стюарт был возмущен. — Причем тут рост? Темперамент и знания — вот что главное. Председатель должен обладать знаниями и разбираться в том, что важно. Многие ли из вас знают, что важно?
Поднялись руки.
— Отлично. — Стюарт закинул ногу на ногу и засунул руки в карманы пиджака. — Генри Рекмейер, скажи нам, что ты считаешь важным?
— Луч солнца в пасмурный день и еще мелодию в музыке.
— Правильно, — одобрил Стюарт. — Важные вещи. Но одно ты забыл. Мэри Бендикс, что забыл Генри Рекмейер?
— Мороженое, политое шоколадом, — быстро ответила Мэри.
— Вот именно, мороженое тоже важная вещь. Так, раз уж на сегодняшнее утро мне приходится быть Председателем Мира, надо выработать законы, иначе получится страшная кутерьма, все начнут метаться туда-сюда, хватать что попало и вообще вести себя неподобающим образом. Если играть в эту игру, то играть по правилам. Кто может предложить хорошие законы для мира?
Альберт Фернштром поднял руку:
— Не есть грибов, а то среди них попадаются поганки.
— Это не закон, — поправил Стюарт, — а просто дружеский совет. Благоразумный совет, Альберт, но все-таки закон — нечто более серьезное. Кто еще придумает закон для мира?
— Ничего не тырить, — очень серьезно предложил Джон Полдовски.
— Прекрасно, — одобрил Стюарт. — Отличный закон.
— Отравлять одних только крыс, — высказался Энтони Брендизи.
— Не пойдет, — отрезал Стюарт. — Несправедливо по отношению к крысам. Закон должен быть справедлив ко всем.