- Над чем смеёшься, Тесси? - приподняв бровь, спросил этот придурок с неохватной манией величия.
- Над твоей убогостью, Валли. - не удержавшись и передразнив его, ответила я.
- А ты сегодня колешься, да?
- Не вижу смысла распинаться перед такими как ты.
- Это какими же?
- Словоохотливыми идиотами, что и в настоящем бою то не были, ведь всю жизнь прятались за чужими спинами...
"Бум!"
- Ты, видно, забыла с кем разговариваешь, малявка! Думаешь, если Оуэны приближенные Генконсула ты тоже чего-то стоишь? - распылялся этот одноклеточный болван, уже давно позабыв о бинтах, как и я о груше. - Даже их связей не хватило, чтобы впихнуть тебя хотя бы в Амизийскую Комицию, вот и отправили в баллаторы, дабы иметь возможность в любой момент избавиться от тебя. Так что замолчи и не открывай рот, пока не скажут, иначе я решу потренироваться на тебе вместо груши. Как думаешь, Тесси, - его голос стал до невозможности слащавым, - тебе хватит одного хука, чтобы вернуться с небес на землю, а ещё лучше в Трущобы, из которых тебя вытащили Маркус и Аврора?
"Что это с тобой?"
С Валерианом мы никогда не ладили, - буквально с первого дня знакомства, - а знакомы мы с ним давно. Наши родители члены одной политической партии в Тенерской Комиции и на всех званых обедах, приёмах, балах и прочем мы с Хантером "младшим" нет-нет да пересекаемся. В нашу первую встречу Валериан с излишней силой сжал мне руку, подтянул к себе и сказал, что никогда не будет дружить с сиротой без родины и флага, на что я лишь сопливо хмыкнула. Это было последнее проявление слабости. С тех пор ненависть стала взаимной, хоть я и сейчас не могу понять, чем настолько не угодила Валериану. С того самого дня начались вечные придирки, подколы - и это наш самый безобидный арсенал, ведь не дай Бог, сойтись нам двоим на одном ринге...
Но сегодня даже для Валериана-Мать-Его-Хантера мой недруг вел себя странно. Я, конечно же, не пытаюсь обелить его или списать всё на плохое расположение духа, но обычно многое из того, что он мне наговорил в эту минуту, Хантер осмеливался сказать, только когда наши представления оставались без зрителей, но это...
- Что с тобой? - искренне поинтересовалась я, закрепляя грушу щеколдой.
- Нашей принцессе интересно, как поживают обычные смертные? - съязвил он, и я последний раз зареклась проявлять к этому мерзавцу хоть толику чувств, кроме ненависти.
- Нет, ей глубоко наплевать на тебя и твоих девиц, что не могут заткнуться и пытаются сделать всё, чтобы залезть тебе в ширинку. Мне всё равно, что же на этот раз у тебя случилось и что опять тебе не так. Ничто не даёт тебя права бросаться отборными оскорблениями в мою сторону. - декламировала я, чувствуя, как начинают гореть щеки, а в легких почти не остается воздуха. Но даже если я рискую умереть от нехватки кислорода, - черта с два, - я никому не позволю говорить мне подобное. - Ты всё твердишь о том, что я никто - хорошо. Но тогда вспомни, как ты попал в Вениверс. Вспомни, как никто из комиссии не хотел тебя брать в новобранцы, - которые по твоему разумению, - лишь пушечное мясо. Вспомни, как твои родители бегали из угла в угол, уговаривая деканов взять тебя. Но они отказывались, потому что ты полный ноль. Дай тебе клинок в руки, ты отрубишь себе пальцы, не вытаскивая его из ботта. Но вспомни, почему ты всё же оказался здесь? Потому что...
Договорить Валериан мне не дал, ведь тыльной стороной ладони наотмашь ударил по лицу, да так, что от неожиданности, я даже не смогла удержаться на ногах. Через секунду я почувствовала боль в коленях и локтях от столкновения с твердым полом, а затем боль пронзила и горящую щеку. Медный привкус незамедлительно наполнил мой рот, но к тому моменту, как мне удалось осознать произошедшее, я уже успела запачкать своей кровью половину напольного покрытия в тренировочном зале.