— Из отдела по борьбе с наркотиками.
— Но почему об этом ничего не было в газетах? А… понял… Источник снабжения не обнаружен? Откуда же они брали наркотики?
— Именно это инспектор Дейли и хотел бы знать. Но никто из них не сознается даже под угрозой тюрьмы. К сожалению, у большинства из них есть связи в высоких кругах, поэтому мы не можем заставить их расколоться. Но мы знаем, что наркотики им разносил маленький простодушный человечек, который и не подозревал о том, что в этих пакетиках.
— Боб!!! — воскликнул я.
— Так точно… Они могли бы еще расколоться, но сейчас, узнав о его гибели, безнадежно заткнутся.
— Черт подери, — недовольно пробурчал я, — и мы не можем заставить их говорить, пока они лечатся. Между всеми этими убийствами имеется связь, Пат. На первый взгляд, они не связаны, но посмотри, как все складывается: Боб, Кэлики… Кэлики и Хилл Кингс… Хилл и Элен… Элен и Джек… Либо мы напали на организацию, действующую в самых разных направлениях, либо перед нами логическая цепь событий… Джек до чего-то докопался и убийца сразу его устранил. Но убийца обнаружил что-то еще, и это заставило его прибегнуть к новым убийствам.
— Но нас это ни на шаг не продвигает, — возразил Пат.
— Ты не прав, Пат. Я начинаю кое-что видеть яснее. Ничего определенного, но конец ниточки есть.
— Ну и что ты видишь?
— Я не хотел бы пока об этом говорить, Пат. Ведь я могу и ошибаться. К тому же, я еще не представляю, кто именно убийца…
— Опять играешь, Майк?
— Ну что ты! Мы вышли из последнего виража, но путь еще скользкий и грязный и надо добраться до твердой почвы, прежде чем подгонять наших лошадок. Но ты меня не опередишь, Пат, это точно.
— Держу пари, что опережу.
— Принимаю… На выпивку.
— Согласен.
Мы расстались. Пат сел в такси, а я вернулся домой.
Снимая брюки, я обнаружил, что потерял бумажник. В нем было двести долларов, и я не мог позволить себе отнестись к этому с улыбкой. Я вновь напялил брюки и спустился к машине. Но бумажника не оказалось и там. Может быть, у парикмахера? Но я платил ему мелочью из армейского кармашка. Черт возьми!
Пришлось поехать к Шарлотте. Дверь в холл была открыта, и я вошел. Дома ли она? Подойдя к квартире, я позвонил, но никто не ответил, что меня несколько удивило. Я слышал, как в квартире пост Кетти. Я постучал в дверь посильнее. Наконец, Кетти открыла дверь.
— В чем дело? — спросил я. — Ваш звонок не работает?
— Работает, мистер Хаммер. Входите, входите…
Навстречу мне выбежала Шарлотта в перчатках и в запятнанном халате.
— Милый, — обворожительно улыбнулась она, — как хорошо, что ты так быстро вернулся.
Я обнял ее и она подставила мне губы. Кетти, казалось, не собиралась уходить.
— Отвернитесь, бесстыдница, — попросил ее я.
Она послушалась, и я смачно расцеловал ее хозяйку. Шарлотта вздохнула и положила голову мне на грудь.
— На этот раз ты останешься?
— Нет.
— Ну, почему?
— Я приехал за своим бумажником.
Я обнаружил его на диване под подушкой. Вероятно, он вывалился, когда я спал.
— Я думала, ты обвинишь меня в краже денег, — пошутила Шарлотта, надувшись, как маленькая девочка.
— Дурочка, — я нежно поцеловал ее в ухо. — Что за странный наряд?
— Я проявляю фотографии. Хочешь взглянуть?
Она провела меня в темную комнату, погасила свет и зажгла красную лампу. Через некоторое время она протянула мне еще влажный отпечаток, на котором был изображен человек, сидящий на стуле. Руки этого человека были связаны, а лицо сведено гримасой.
Шарлотта зажгла свет и посмотрела на снимок.
— Кто это? — спросил я.
— Один больной. Хилл Кингс привел его для лечения в мою клинику.
— А чем он болен? У него испуганный вид.
— Да нет. Просто он в состоянии гипноза. Гипноз необходим, чтобы внушить пациенту состояние раскованности. Этот человек был неисправимым клептоманом. Изучая его болезнь, я обнаружила, что в детстве он был лишен всего, и вынужден был воровать. Я нашла ему работу, объяснила причины его болезни. Когда он понял, что страдает клептоманией, он сумел побороть себя, и сейчас совершенно здоров.
Я положил снимок в сушильный шкаф и осмотрелся. Эта комната, вероятно, дорого обходится. Мне следует подумать об увеличении своих доходов.
Шарлотта, видимо прочитав мои мысли, сказала:
— Когда мы поженимся, я буду сдавать в студию проявлять свои пленки.
— Нет, — запротестовал я, как-нибудь выкрутимся.
На этот раз она сама обняла меня. Я поцеловал ее так, что у меня самого занемели губы. Держась за руки, мы подошли к входной двери.