— Что все так, как должно быть, Адди. Это подтверждает, что вы такие, какими я надеялся вас увидеть. Что вы такие же жизнерадостные, свирепые, сострадательные и верные себе, как я и хотел.
— Папа, — ворчу я, наклоняя голову, чтобы сосредоточиться на своем торте, чтобы избежать его взгляда, надеясь, что он прекратит ненужные комплименты, но, похоже, он еще далек от завершения.
— Я думаю, тебе нужно это услышать, дорогая, — бормочет он, протягивая руку через стол, и его рука накрывает мою с нежностью, которую может предложить только он. Собрав всю свою внутреннюю силу, я встречаюсь с ним взглядом и обнаруживаю, что его слезящийся взгляд остается прежним. — Я так горжусь тобой, Адди. Королева или наследница, или нет. Я так сильно люблю вас обеих, что это ранит мое старое сердце.
— У тебя не старое сердце, — настаивает Нора, и мой отец закатывает глаза.
— Может быть, а может, и нет, но я узнаю правду, когда вижу ее.
У меня внутри все переворачивается, как будто я знаю, что следующие слова причинят мне боль.
— Какую из них что? — Спрашивает Нора, подыскивая слова, которые я не могу подобрать, пока мой отец смахивает единственную слезинку, скатившуюся по его лицу.
— Я действительно не знаю, что произошло все эти годы назад. Я имею в виду вашу мать. Когда-то она так сильно любила вас. Я не знаю, что изменилось, но в глубине души я знаю, что то, как яростно она заботилась о вас, не было притворством. Ее любовь ко мне могла быть, но не эта. Я знаю это, — настаивает он, его челюсть тикает, а ноздри раздуваются. — Эта женщина обожала вас каждое мгновение. Она была бы так горда вами. Так горда теми женщинами, которыми вы обе стали, так же, как и я горжусь.
Я чувствую, как Нора дрожит рядом со мной. Он никогда не говорил о нашей матери вот так, и не без давления с нашей стороны. Но эти слова что-то значат, возможно, слишком много. Особенно сейчас, когда нет возможности услышать ответ от самой женщины, чтобы знать наверняка.
— Пока мы гордимся друг другом, это все, что имеет значение, — выдыхает Нора, слабая улыбка трогает уголки ее губ, когда ее взгляд перебегает с нашего отца на меня, и я киваю.
— Я всегда буду гордиться тобой, Нора, — бормочу я, беря ее за руку, в то время как мой отец тянется за другой. Мы трое связаны как одно целое.
— Если ты гордишься мной, Адди, почему ты не выбрала должность для меня? — спрашивает она, не отрывая взгляда от стола, в то время как у меня сжимается грудь и замирает сердце.
Черт. Я не… черт.
— Если это то, чего ты хочешь, я в мгновение ока найду тебе место в моем совете, Нора. Я доверяю тебе свою жизнь, но хотя это было моим правом по рождению, это не значит, что это должно быть твоим. — Ее глаза находят мои, в ее глазах пляшет боль, когда она открывает рот, но прежде чем она успевает заговорить, я продолжаю. — Каждое воспоминание, которое у меня осталось о нас здесь, в этих залах, в этих комнатах, на лугу, связано с кружащейся Норой. Ты танцевала, и танцевала, и танцевала сколько душе угодно; напевая на ходу. Я хочу, чтобы у тебя была возможность снова стать той девочкой. Боль, которую ты пережила из-за меня, будет преследовать меня вечно. На. Всегда. Но Крилл дал тебе эту новую возможность, и теперь у тех далеких грез есть шанс снова стать твоей реальностью. Я уже достаточно повлияла на твою жизнь. Пора тебе исследовать её самой.
Слезы текут по ее лицу, когда две вытекают из моих наполненных до краев глаз, и я крепче сжимаю ее руку.
— Адди, — шепчет она, но я качаю головой.
— Ты можешь ходить, Нора. Это значит, что ты можешь танцевать. Это значит, что ты снова можешь мечтать о большем только для себя. Ты заслуживаешь этого. Я хочу, чтобы у тебя был шанс исследовать все возможности, прежде чем ты примешь решение. Если место в моем совете — окажется тем, что принесет тебе счастье в конце этого пути, тогда я немедленно объявлю об этом, но в глубине души, на данный момент, я думаю, что ты слишком изобретательна для этого дерьма, — признаю я, и она улыбается сквозь слезы.
— Выражения, Адди, — поддразнивающе бормочет мой отец, и это снимает напряжение, наполняющее комнату.
Проводя большим пальцем по костяшкам пальцев Норы, я прочищаю горло. — Если тебе нужно использовать свою магию разума, чтобы проникнуть в мою голову и подтвердить это, тогда попробуй. Это правда.
Она тут же качает головой. — Я знаю, что это так. Я вижу это по твоим глазам, — признается она, откидываясь на спинку стула, как будто израсходовала всю свою энергию, скрывая эту боль. Теперь, когда она знает правду с моей стороны, она измучена.