— Жди, — сказал он и побрёл по узкому коридору.
Я не смотрел ему вслед — снова повернулся к окну.
Около дома Соколовского река выглядела широкой: раза в два шире, чем около посёлка Зареченский. В двухтысячных годах Женя Бакаев мне рассказывал, что примерно в этом месте один из наших Нижнерыбинских предпринимателей организовал яхт-клуб (здесь, на улице Крупской): за собственные деньги он почистил речное дно и сдавал напрокат небольшие парусные суда. Женька планировал, что однажды тоже туда приедет и научится «ходить под парусом». Пообещал, что прокатит по реке и меня. Те слова Бакаева так и остались обещаниями. Вместо катания по волнам, пенсионер Бакаев проводил своё свободное время за игрой в «World of Tanks».
Я стоял у лестницы на третьем этаже и посматривал на реку ровно десять минут (специально засёк время). Словно хозяин дома позабыл о моём визите. Или же он дал мне возможность проникнуться «роскошью и красотами» его жилища. Я не сходил с места. Отметил, что картина из облаков в небе над рекой полностью сменилась за то время, пока я дожидался начала «приёма». Громкий крик чайки за окном слился со скрипом приоткрывшейся двери, что прозвучал в конце коридора. Я повернул голову — увидел шагавшего ко мне Кислого. Тот замер в трёх шагах от меня. Упёрся в моё лицо хмурым взглядом и сказал, что Алексей Михайлович меня ждёт.
Кислый вновь развернулся и жестом поманил меня за собой.
Я снова зашагал за ним следом — на этот раз к двери кабинета Лёши Соколовского.
На ходу я улыбнулся и мысленно отметил, что Рома сегодня не блистал вежливостью. Кислый сегодня ни разу не назвал меня по имени и отчеству. Я подумал: «А ведь тогда он был очень даже вежливым, когда смотрел в дуло моего пистолета».
Глава 9
В кабинете Соколовского было пять шкафов с книгами — это первое, что я отметил, когда вошёл туда вслед за Кислым. Книги на полках стояли ровно и красиво; расставленные по сериям, с новенькими и не потёртыми корешками. Ещё на полках я разглядел хрустальные вазы и стаканы. На стенах увидел фотографии людей в скромных позолоченных рамках. Заметил на стене у входа большую политическую карту СССР с пометками в виде красных флажков. В воздухе кабинета витал запах кофе и табачного дыма.
Лёша Соколовский восседал спиной к занавешенному тюлевой шторой окну: в громоздком кресле за массивным «начальственным» столом. На алых подлокотниках и на спинке его кресла блестела золотая вышивка. На полке у окна за Лёшиной спиной я увидел глобус, гипсовый бюст похожего на Карла Маркса мужчины и подставку с изготовленной в виде ружья бутылкой. На столешнице перед Лёшей я заметил хрустальную пепельницу с пятью окурками и пустую кофейную чашку на белом блюдце.
— Здравствуй, Дмитрий Иванович, — произнёс Соколовский. — Рад, что ты заглянул. Я, признаться, уже сам подумывал навестить тебя.
Лёша взмахнул руками. На его перстне блеснул похожий на бриллиант камень.
Я отметил, что Соколовский не привстал при моём появлении — напротив, он откинулся на спинку кресла.
— Присаживайся, Дмитрий Иванович.
Лёша указал мне рукой на стул с деревянной спинкой, что стоял по другую от него сторону стола. Тот стул в кабинете Соколовского выглядел инородным элементом, словно его доставили сюда из другого помещения.
Я присел — стул подо мной чуть слышно пискнул и заскрипел.
Рома Кислый приблизился ко мне на шаг, замер справа от меня на расстоянии вытянутой руки. Он загородил от меня сразу два шкафа с книгами.
— Вижу, Дмитрий Иванович, ты пришёл ко мне с пустыми руками, — произнёс Соколовский.
Он покачал головой.
— Без букета, — сказал я. — Но по делу.
Соколовский усмехнулся.
— Признаться, я думал: ты привезёшь мне деньги, — сообщил он, — которые присвоил твой младший брат. Мои деньги.
В последней фразе Соколовский выделил интонацией слово «мои».
Я улыбнулся и спросил:
— Присвоил? Откуда такие мысли, Алексей Михайлович? С чего ты взял, что Вовчик тебя обокрал?
— Ой, не надо!‥
Лёша взмахнул рукой. Он посмотрел мне в лицо, указал на меня пальцем.
Сказал:
— Дмитрий Иванович, не приписывай мне тех слов, которые я не говорил. Я не называл твоего брата вором.