— Уверен, они не будут против, — отвечаю я.
Я прикрываю глаза, как мне кажется всего на секунду, хотя должно быть дольше, а открываю оттого, что мне в нос врезается кусок хлеба. Словно подражая герою комиксов, Сэм театрально выставил руку и с помощью телекинеза левитирует к моему лицу бутерброд с арахисовым маслом, пластиковый контейнер с яблочным пюре и ложку. Даже в таком плохом настроении, я не в силах сдержать улыбку.
— Прости, не хотел тебя задеть, — говорит Сэм, когда я подхватываю еду в воздухе. — Никак к этому не привыкну. Как видишь.
— Не парься. Толкнуть или ударить телекинезом легко. А вот точности научиться гораздо сложнее.
— Да уж, — соглашается Сэм.
— Знаешь, для того, кто приобрел телекинез всего четыре часа назад, ты на удивление хорошо справляешься.
Сэм со своим бутербродом усаживается рядом со мной на диване.
— Мне помогает, если я представляю, что у меня типа призрачные руки. В этом есть смысл?
Вспоминаю, как тренировал собственный телекинез с Генри. Кажется, это было целую вечность назад.
— Я представлял себе объект, который нужно сдвинуть, а затем желал, чтобы это исполнилось, — говорю я Сэму. — Мы с Генри начинали с малого. Он бросал в меня бейсбольные мячи, а я ловил их силой мысли.
— Ха! Мне сейчас ну никак не до игр, — говорит Сэм. — Найду другие способы попрактиковаться.
Сэм силой мысли поднимает сандвич над коленями. Сначала тот взлетает слишком высоко, так что не укусить, но, на секунду сконцентрировавшись, Сэм направляет его ко рту.
— Недурно, — говорю я.
— Мне легче, если я над этим не задумываюсь.
— Как во время борьбы за жизнь, например?
— В точку, — говорит Сэм, удивленно качая головой. — Может, обсудим, как это со мной случилось, Джон? Или почему? Или… сам не знаю. Что все это значит?
— У Гвардейцев Наследия проявляются в подростковом возрасте, — говорю я, пожимая плечами. — Может, ты просто поздно созрел.
— Чувак, ты забыл? Я не лориенец.
— Как и Адам, у которого, кстати, тоже есть Наследия, — отвечаю я.
— Да, но ведь его чокнутый папаша подключил его к мертвому Гвардейцу и…
Останавливаю Сэма взмахом руки.
— Я лишь считаю, что не все так просто. Вряд ли Наследия работают так, как всегда предполагал мой народ, — я на секунду задумываюсь. — Произошедшее с тобой наверняка как–то связано с тем, что Шестая и ребята сделали в Святилище.
— Так это Шестая… — говорит Сэм.
— Они отправились искать Лориен на Земле, и, похоже, нашли. После чего, Лориен выбрал тебя.
Оказывается, сам того не заметив, я уже успел прикончить сандвич и пюре. Живот урчит. Чувствую себя лучше, силы понемногу возвращаются.
— Ну, это большая честь, — говорит Сэм, задумчиво уставившись на свои руки. Хотя скорее, он думает о Шестой. — Пугающая честь.
— Ты отлично справился. Если б не ты, мне бы не удалось спасти всех тех людей, — отвечаю я, похлопывая Сэма по спине. — По правде, мне и самому невдомек, что за чертовщина происходит. Без понятия, как и почему ты внезапно получил Наследие. Я просто рад, что оно у тебя есть. Рад, что во всем этом хаосе смерти и разрушений появилась маленькая надежда.
Сэм встает, на автомате стряхивая крошки с уже давно грязных джинсов.
— Ага, вот он я — великая надежда человечества, которая в данный момент подыхает от желания сожрать еще один бутер. Тебе сделать?
— Я сам, — говорю я, но едва подаюсь вперед, чтобы встать с дивана, голова кружится, и приходится плюхнуться на место.
— Расслабься, — говорит Сэм, делая вид, будто не заметил моего помутнения. — Я уже почти все намазал.
— Давай посидим еще пару минут, — говорю я слабым голосом. — А потом пойдем искать Девятого.
Закрываю глаза, слушая грохот с кухни, где Сэм силой мысли пытается размазать ножом арахисовое масло по хлебу. На заднем плане, где–то в Манхэттене, слышны звуки непрекращающейся борьбы. Сэм прав — мы сопротивление. Мы должны сопротивляться. Мне бы только отдохнуть еще пару минут…
Открываю глаза, от того, что Сэм трясет меня за плечо. Очевидно, я задремал. Освещение в комнате изменилось, уличный свет проникает снаружи, окрашивая шторы в теплый желтый цвет. Рядом на диване стоит поднос с бутербродами. Не терпится приняться за еду. Похоже, теперь во мне остались лишь животные потребности — сон, еда и борьба за выживание.
— Долго я спал? — спрашиваю я Сэма, садясь на диване. Мне определенно стало немного лучше, но меня гложет чувство вины. Все то время, что я спал, в городе гибли люди.