Еще не закончив одно заклинание, Эмбра начала второе, снова проверяя блюда на столе. Маленькие искорки побежали по ним. Она обмакнула свой аристократический пальчик в подливку, глаза ее сузились. Затем она тщательно облизала палец и обратила магию на себя.
— Что это? — спросил лорд Рарандар, словно не понимал до конца, что она делает. — Что не так, леди Высочайшая Княгиня?
— Многое, милорд, — ответила Эмбра, поднимая суровый взгляд и слизывая подливу с пальца. — Поскольку никто из нас не может быть достаточно осторожным. — Облизав палец, она одобрительно добавила: — У вас замечательный повар.
— Да! — яростно выдохнула младшая повариха Маэльри, засовывая кулак в рот, чтобы не завопить от восторга. — Она это сделала! Оно в ней!
— А ну тихо, — прошептала у нее над ухом буфетчица. Но это был злорадный шепот. — Не надо предупреждать наших господ Высочайших Князей, что они проглотили отраву, пока они все ее не попробуют.
Младшая повариха кивнула и немного отстранилась от высоких перил галереи. В темноте обе женщины обменялись тихими злобными усмешками.
— Славный день для Змеи, — прошептала Маэльри, с возбуждением вцепившись в плечо Клаэдры.
Буфетчица не стала вырываться и не отвесила Маэльри оплеуху за то, что та вообще посмела прикоснуться к ее драгоценной персоне, что само по себе показывало, как она была довольна.
6
БЕЗУМИЕ И ВОВРЕМЯ ПРИНЕСЕННЫЙ ГРАФИНЧИК
— ХОТЯ Я И ПОКОРЕН воле прекрасных дам, когда-нибудь эта покорность сведет меня в могилу, — тихо и насмешливо сказал Краер Делнбон, ныряя в незнакомый коридор и слыша за спиной стоны и ругань стражника, которому он только что въехал коленом в пах.
Чтобы разорвало этого ретивого стражника! Он задержал Краера ровно настолько, чтобы слуга, за которым он гнался, свернул вот в этот боковой коридорчик и нырнул в одну из почти десятка дверей, выходивших в него. Но, по крайней мере, этот дурак ее захлопнул, оставив хотя бы такой след. Пропади все пропадом!
— Будь я до дури ретивым и бдительным стражником, я бы ждал где-нибудь здесь… — поразмыслил вслух Краер, добежав до угла, и подпрыгнул, чтобы схватиться за скобу держателя факела. Схватился ровно настолько, чтобы сильно качнуться в воздухе.
Вот! Прямо там, где должны были бы находиться его лицо и глотка, прошел меч, и державший его стражник зарычал в кровожадном возбуждении. Но рычание превратилось в изумленный вой, когда Краер пролетел у него над головой, оттолкнулся от дальней стены и в обратном прыжке нанес резкий удар в шею.
Стражник хрюкнул от боли, затем засипел, когда Краер набросил ему на горло вощеный шнур. Квартирмейстер поймал дальний конец гарроты, умело потянул и дернул — и голова стражника врезалась в каменную стену. Он пошатнулся, затряс головой, слепо хватаясь за воздух, так что Краер, подпрыгнув, еще раз ударил его головой о стену.
На сей раз стражник сумел лишь отдернуть голову и еще успел разок моргнуть, прежде чем встретиться с каменной стеной и упасть на пол бесформенной кучей.
— Не надо меня благодарить, — бросил Краер бесчувственному стражнику, забирая свою гарроту. — Отдыхай на здоровье. Трое в небесах знают, как ты заслуживаешь отдыха. А я знаю, чего заслуживаю я.
Он бросился бежать — в своих мягких кожаных башмаках он передвигался очень быстро и почти бесшумно. Носки башмаков были жесткими и острыми — в каждом из них пряталось маленькое изогнутое лезвие, которыми Краер, сам их изготовивший, очень гордился, но подметки башмаков были мягкими и гибкими, как у туфелек, которые леди носят в своем будуаре.
За одной из этих дверей, Темный его побери, прячется слуга. Ну что же, воровское ремесло не располагает к мирной жизни…
Краер дернул запор первой двери, но тот не поддался. Он тряхнул его, тут же повернулся к другой двери, всего на расстоянии шага от первой через коридор. Первая дверь не приоткрылась ни на волосок, из-за нее не послышалось никакого звука, но вторая отворилась.
Пыль, темнота и штабеля простыней — это была кладовка. Краер размахнулся в темноте гарротой, как бичом, но ничего не встретил. Как только он понял, что беглец не тут затаился, он снова бросился к третьей двери в противоположной стене.
Эта распахнулась, открыв ему трех перепуганных швей над пяльцами. Они в унисон завизжали, а Краер одарил их наглой улыбочкой, захлопнул дверь и бросился к четвертой.
Она была заперта изнутри и содрогнулась под его напором. Оттуда послышался испуганный тихий женский вскрик и низкий голос взбешенного мужчины: