– А когда вы начали крушить врагов, – обратился кожевенник к Лили, изображая крылья за спиной. – Я говорю, когда вы уложили этих дракогадов, я чуть от страха не обделался. Так им и надо, заразам таким.
– Да, – пробормотала Лили, посмотрев на Дориана. – Тело Шрума так и не нашли?
– Нет, – покачал тот головой. – Видимо оно сгорело в пламени.
– Бедняга, он ведь верил в меня…
– Я сказал Лантиру, чтобы его имя высекли на камне с погибшими. Он согласился.
– Простите, – робко спросил тощий эльф, обращаясь к Лили. – Вы не могли бы мне попозировать.
– Чего?!
– Простите, я художник. Живописец. Хочу написать серию картин, и было бы очень эпически изобразить вас, так сказать, в боевом обличии. С огненными крыльями и всё такое. И название какое-нибудь, например, «Возмездие огня». Как вам?
– Я не совсем поняла, это он о чём?!
– Ну или хотя бы портрет? – с надеждой в голосе произнёс живописец.
– И мне плесните! – через толпу к костру протиснулся Карл с закопчённой фарфоровой чашкой в руках. – Я такой мясорубки не встречал за всю свою жизнь. До сих пор не могу поверить, что мы победили.
– Как Агнель? – спросила его Фрида.
– Просто отлично, идет на поправку. Надо будет и ей кружечку принести.
– Вино больным строго противопоказано! – пискнула целительница.
– О, и ты здесь, маленькая врачевательница! Этакая вот пигалица, а сколько народу спасла! – ошалело крикнул Карл, после того, как залпом осушил свою кружку. – За эскалопов, то есть за эскулапов, господа!
– Потрясающе, – изумился кожевенник Канрил, обратившись то ли к Дориану, то ли к Альваресу. – Все эти люди, я хочу сказать эльфы. Большинство из них не знает своих корней. Почти все мы выросли в человеческом обществе и понятия не имеем, как жили наши предки. Конечно есть такие как Лантир или Грейс, но основная масса — это мастеровые, ничем не отличающиеся от людей. Я вот кожевенник. Я думаю как кожевенник, действую как кожевенник, даже ругаюсь как кожевенник. И если б не мои острые уши, отличить меня от других кожевенников никто бы не смог. Остальные здесь такие же. Но я что думаю? Эта заваруха, эта беда, она нас всех объединила. Привязала к этому месту. Сделала местными, что ли? У нас у вех была мечта, найти край, который мы могли бы по-настоящему назвать своим домом. И нам даже не приходило в голову, что дом иногда нужно защищать. Конечно, некоторые уйдут, но я со многими поболтал сегодня. Почти все говорят, что хотят остаться. И я останусь, несмотря ни на что. И вместе мы несомненно справимся. Если уж смогли вытянуть такое, то и с долгом как-нибудь разберёмся.
– Хватит доставать господина графа, – одна из эльфиек-кашеварок схватила Канрила за плечо перебинтованными руками и потащила в сторону.
– Gaudeamus igitur, juvenes dum sumus! – заорал где-то из ратуши Красс.
– И что теперь? – осведомился Альварес у Дориана, изобразив свою фирменную гримасу.
– Я думаю, задержимся здесь на несколько дней. А потом продолжим свой путь дальше. Доберёмся до Эрлига. Мне кажется, герцог нам немало задолжал.
– Ушли мы совсем не туда, куда собирались, – подхватила разговор Фрида.
– Точнее, сюда мы совсем не собирались, – уточнила Лили. – Мне многие говорили, что дорога – странная штука, но не до такой же степени?
– Верно, приключение свалилось нам прямо на голову, – кивнул Дориан. – А самое главное, что оно для нас оказалось не последним.
– Невероятно точные слова, дружище! Ну так что? – Альварес поднял свой бокал. – Предлагаю тост. За то, чтобы наше приключение никогда не заканчивалось!
Пламя большого костра разгоралось ярче и ярче. И в этом пламени отражались все печали и все радости тех, кто сейчас был рядом. Все эти эмоции заиграли яркими красками в огне, заискрились, улетая в тёмное небо, чтобы вознестись высоко. Пламя, будто забирало все невзгоды и лишения, что свалились на головы присутствующим, сжигало всё плохое и выкидывало с дымом, растворявшемся в холодеющем вечернем воздухе. А всё хорошее, наоборот, заставляло освещать лица тех, кто волею судеб оказался вместе. И постепенно, все те веянья и чаянья выживших сплавились в огне, родив одну большую мечту, имя которой – надежда.
Интерлюдия 9. Феерический успех
– Сегодня на уроке мы впервые попытаемся попрактиковаться, – серьёзно заявил профессор Форшер обрадовавшейся детворе. – И так, попробует несомненно каждый, но первую попытку я хотел бы предоставить мисс Макбэйн. Прошу, спуститесь ко мне.
Юна, покраснев, сделала, как и просил профессор. В руках она сжимала длинный посох с красным камнем на конце. На лице у девочки отображались волнение и решительность.