— Ах, да, — говорит Анджела со смехом. — Само определение хорошего времяпрепровождения. Показывать любимым, что они знают не так много, как думают.
Дверь за нами захлопывается, когда из соседней комнаты выходит семья. Волосы маленькой девочки собраны в пучок, на ней слишком много косметики, теплый костюм и пара пушистых тапочек. Ее мама уткнулась носом в телефон, а взгляд ее отца скользит по заднице моего Ангела. Я изогнул бровь, и он отвернулся.
Чертовски верно.
— Я не вижу здесь проблемы, — говорю я ей, все еще глядя на отца, который не имеет права смотреть на нее так. — Победа — это очень интересно.
— Так и есть. Очень. Но, я не знаю, может быть, тебе стоит повеселиться ради самого веселья, а не пытаться доказать свою точку зрения? — Анжела уходит по коридору, оглядываясь через плечо с этим чертовым блеском в глазах. — Ты идешь или как?
Ворча, я увеличиваю шаг, чтобы догнать ее. Идея гоняться за женщиной это… ладно… это не очень похоже на Гарретта Купера. Мы вместе выходим на улицу, и я стону от жары, щурясь на солнце. Черт бы побрал эти тропические места. Я думал, что лето в Новой Англии — это плохо, но это? Это невыносимо. Капелька пота стекает по моей спине после двухминутной прогулки до моего проката.
Приближаясь к Блиссу, мы болтаем о приятностях, обо всем и ни о чем. Это та болтовня, в которой я обычно преуспеваю, немного флирта, немного шарма, никакой глубины вообще. Но сегодня я знаю, что она пуста. Бессмысленна. Я не хочу смеяться над поп-культурой или комментировать погоду. Я хочу знать, что движет этой красивой женщиной, и я хочу узнать все это, проводя пальцем по нежной коже ее бедра, вверх… под юбку… и еще выше, пока не выясню, носит ли она все еще белое кружево.
— Это место очень напоминает мне город, в котором я вырос. Wildrose, — говорю я, делая поворот в Блисс.
— Я никогда не думала, что ты парень из маленького городка.
— Как я уже сказал прошлой ночью, ты многого обо мне не знаешь. — Я указываю на кафе под названием «Хорошие начала».
— Держу пари, что человек, которому принадлежит это место, знает имена всех своих клиентов и запоминает их заказы. Магазин моей мамы находится рядом с таким же кафе.
— Твоей мамы…? — Анжела наклоняет голову, и я хихикаю. Структура моей семьи сбивает с толку.
— Амелии. Моей приемной мамы, — уточняю я, глядя на своего Ангела. — Когда мы были маленькими, мы начали с того, что называли ее мамой-Амелией, которая со временем стала мамой, а затем перешла на обычную старую маму.
Мягкая улыбка Анджелы говорит о том, что она одобряет эту историю.
— Что за магазин у твоей мамы?
— Ты будешь смеяться.
— Я не буду.
— Держу пари, что будешь.
— Я принимаю это пари, — говорит она с вызовом в глазах. — Если я выиграю, я выберу, что мы будем делать сегодня.
— А если я выиграю?
— Тогда выбирай ты.
Я поднимаю бровь. Она ни за что не выиграет этот поединок. Я люблю маму до смерти, но она не обычная. Повзрослев, я принял ее взгляд на жизнь как факт, но слишком часто люди видят в ней шутку. Кульминационный момент. Клише. У меня, маленького, было немало проблем, защищая ее, пока она не усадила меня, чтобы объяснить, что ее не волнует, что люди думают о ней, и я тоже не должен.
Я пытался взглянуть на это с такой точки зрения, но моя защитная полоса слишком глубока.
— Мама владеет магазином под названием Woo-woo Wildrose. Он сосредоточен на эфирных маслах, целебных кристаллах, позитивности и духовности. — Краем глаза я наблюдаю за реакцией Анджелы.
Ее глаза расширяются, и она поджимает губы, но в них нет и намека на смех.
— Я должна признать, что это не то, чего я ожидала от кого-то вроде тебя.
Я хмурюсь, замедляя шаг, чтобы дать пожилой паре больше времени на пешеходном переходе. Они останавливаются, чтобы помахать и Анджела отвечает тем же жестом, ее глаза сверкают, как у истинного романтика, когда она берет их сцепленные руки.
— От кого-то вроде меня?
— Ты не совсем свободный, нежный дух с украшениями и длинными волосами. И ты сказал мне, что мой взгляд на счастье звучит как мотивационное настенное искусство, а не как очень хороший совет, которым оно является.
Я ворчу в ответ, потому что ненавижу, когда меня судят. Она не знает меня достаточно хорошо, чтобы решить, кто я такой.
— О, да ладно, Гарретт. — Анджела с раздраженным вздохом толкает меня в плечо. — Я здесь достаточно долго, чтобы знать, что этот хмурый взгляд и пульсирующая челюстная мышца прямо здесь означают, что мне удалось тебя разозлить.