Договорить коллеги по розыску не успели. Неожиданно явившийся пристав путано доложил о новом трупе, на этот раз — девичьем:
— Барышня там это… в пруду. Не поймешь, то ли сама утопла, то ли помог кто.
— Утопленница, говоришь? Вот как… — капитан-исправник проворно выбрался из-за стола и призывно махнул рукою. — Ну что, Денис Васильевич? Однако поедем поглядим, а?
Пруд оказался маленьким и заросшим тиною до такой степени, что топиться в нем можно было бы лишь при отсутствии всякой брезгливости. Квадратный, размерами метра три на четыре, и глубиной — тут же измерили — метра полтора, пруд сей, как видно, был когда-то гордостью своих владельцев, однако ныне же совсем пришел в упадок. Верно, как-то уж стало не до него.
Хозяин пруда и участка проживал здесь же, в старом доме, как у всех здешних помещиков, выстроенном в виде длинного проконопаченного сруба под тесовой крышей. При всей своей внешней убогости видно было, что дом недавно ремонтировали, починили и крышу, и крыльцо, и даже придали благообразный вид крохотному палисаднику, выходившему прямо на деревню Вороново. Пруд же находился на заднем дворе, и до него пока что не дошли руки.
Утопленница лежала в воде лицом вниз, так что была видна лишь спина в обтягивающем платье.
— Ну, вытаскивайте, вытаскивайте, чего встали? — капитан-исправник махнул рукой инвалидам, и те, зацепив труп багром, вытащили его на старые мостки из местами прогнивших досок.
— Переверните теперь… ага…
Это была вполне молодая особа лет двадцати — двадцати пяти на вид, с приятным — даже в таком вот виде — лицом и темными, распущенными по плечам волосами. Платье с широкой юбкой и большим вырезом — явно городского пошива — наталкивало на мысль, что утонувшая мадемуазель — девушка из общества. Хотя…
— Гребень-то у нее дешевенький, — Денис деловито склонился над трупом, — да и колечки так себе — медь. Думаю, и драгоценные камни в колье тоже ненастоящие… ну-ка… ну-ка…
Осторожно сняв с утопленницы колье, молодой человек взял в руку подвернувшийся камень и сильно ударил по одному из камней… тут же и расколовшемуся на мелкие осколки.
— Однако бутылочное стекло, господа! Да! Поищите-ка шляпку… хотя, полагаю, и она того же пошиба.
— Да, платьице дешевое, — согласно покивал Ратников. — Но с претензией. Здесь, у нас, так не шьют. Что имеем на первый взгляд? Некую молодую особу, желавшую казаться дамой из света, но таковой вовсе не являющейся. А ну-ка, разденьте-ка ее… Да осторожно!
— Судя по коже, она вряд ли пролежала тут больше суток, — Дэн глубокомысленно покусал ус. — Разложение еще не началось, эпидермис не отслоился… Скорее — с ночи или даже с утра.
— Вижу, вы разбираетесь в медицине, господин ротмистр, — тут же отреагировал Федор Петрович. — Ну-ну… что еще скажете?
Инвалиды быстро освободили труп от одежды… И тут все стало ясно. Под левой грудью несчастной зияла еще кровящая рана.
Капитан-исправник тут же глянул на инвалидов:
— Однако надо пошарить в пруду да и вокруг. Нож ищите… или что-то подобное. Да! К дому караул приставили?
— Приставили, вашество! Как и приказывали, — доложивший ветеран лихо выпятил грудь.
— Ну, молодцы, молодцы… Денис Васильевич! Однако пойдем в дом, посмотрим… Чей дом, кстати?
Инвалид отозвался тут же:
— Некоего Кузьмы Федосыча Воронова, помещика местного. Не из крупных, так, мелкота — всего-то крепостных с полсотни душ.
— Да, негусто… Однако откуда же деньги на ремонт? — Ратников постучал тростью по резным балясинам крыльца. — Вся вот ажурность эта, стекла новые, тес… Немаленьких денег стоит. Ну, однако ж заходим, заходим… Митрич, давай-ка под окна — вдруг да выскочит, побежит?
— Ужо не убежит, ваш-бродие! — добродушный ветеран Митрич лихо подкрутил седые усы.
— И этих, отроков этих, давай сюда. Тех, что утопленницу заметили.
Денис первым вошел в темные сени, на ощупь нашел дверь, толкнул… В прихожей стоял стол со скамьей и пятью гнутыми венскими стульями да изрядных размеров печь, покрытая изразцами.
— Стол-то не для таких вот стульев, — с ходу оценил следователь.
— Да и печь старая, — покивал гусар. — Однако изразцы…
— И стулья — рублей по пяти, по десяти за штуку будут…
— Я по двенадцати брал!
В дверях, точнее сказать — в дверном проеме, ведущем в анфиладу комнат, — возник некий вполне молодой джентльмен, сильно напомнивший Дэну хрестоматийного персонажа картины художника Федотова «Свежий кавалер». Такое же напыщенно-помятое лицо, горделивая поза, шелковый весьма недешевый шлафрок до самого пола, подпоясанный длинным шнуром с кистями. Только на голове не папильотки, а ночной колпак.