— Я вас понял, и приеду к вам завтра к обеду, — сказал доктор и побежал к императрице.
Собственно, что я могу такого рассказать про сахарный диабет? В принципе его нужно как-то немного приостанавливать правильным питанием, насколько я это знаю. И важно, чтобы это питание было регулярным, но при этом без резких инсулиновых всплесков, то есть лёгкие углеводы, например, сахар, запрещены. Но всё равно нужно будет подумать на досуге и вспомнить всё, что только можно.
Я направился в тронный зал. Там ждали новостей о здоровье государыни. Меня тут же окружили и стали даже не спрашивать, скорее, выпытывать ответы. Популярность сегодня я приобрел, уж точно. А когда станет известно о моем адюльтере…
— Государыня значительно лучше. Встанет на ноги, уже ходит, но вряд ли выйдет сегодня, — отвечал я.
Делал это практически одними и теми же словами, но много раз.
Искал глазами Юлю, но не находил её. Потому быстро направился в сад. Уверен, что Юлиана, будучи очень часто при дворе, знала немало мест, где можно уединиться даже в таком относительно небольшом парке. А я же знал ту самую лавочку, где можно так уединиться, что через девять месяцев гулять с коляской мимо кустов, прикрывающих лавку.
Кстати, а колясок-то я и не видел. Думаю, что с моим опытом и знаниями сделать хорошую коляску — не такое сложное дело. Да много чего, на самом деле, можно делать по мелочам, при этом зарабатывая огромные деньги.
По дороге к той самой лавочке в стороне я увидел решительно уходящего, чуть ли не бегущего Куракина. Он был в метрах ста от меня. Думал окликнуть, но… Сперва узнать, что произошло, и было ли. Сердце защемило так, что думал об инфаркте. Насколько мне всё же сейчас дорога именно Юля.
Я шагал всё быстрее, настолько, что можно было бы посчитать, что вдруг решил заниматься спортивной ходьбой. Подойдя к той самой огромной лавке, возле неё я увидел Юлю. Она плакала.
— С тобой всё в порядке? Тебя обидел Куракин? У вас было что-то с ним? — засыпал я вопросами свою жену.
Юля решительно встала, сделала два шага. Приблизилась ко мне. Звонкая пощёчина обожгла мою левую щёку. Удар далеко не самой хрупкой ручки моей жены пришёлся как раз по шраму.
— У тебя было с ней. Я уже знаю. Весь двор уже знает, — сквозь слёзы говорила Юля. — У тебя с ней было, а я не смогла. Князь Куракин… Он побоялся тебя, а я не смогла. Мерзко это. Как же это противно! А тебе как? Сладко?
Я резко и сильно обнял Юлю, прижимая к себе. Она пыталась вырваться, но я не позволял.
— Больше для меня не существует таких женщин, кроме тебя. Я люблю тебя. А Куракина я убью на дуэли, — говорил я, насилу удерживая рвавшуюся из моих объятий Юлю.
— Тогда не его убивай, а меня! Это я подошла и прямо сказала, что хочу… что хочу… — Юля перестала вырываться из моих рук и обмякла. — Потом и надавала ему пощёчин. Он сказал, что не собирается ссориться с тобой и что…
Я расслабил захват, невольно погладил по своей щеке. Промелькнула мысль, что Куракин отхватил не слабо. Сомневался, нужно ли его вызывать на дуэль. Из всех реальных вызовов, мог быть только от Антона Ульриха в мой адрес.
— Всё, теперь ты моя, а я твой! — решительно сказал я.
— Поехали домой! Мне становится нехорошо, — вытирая слёзы платком, сказала Юлиана. — Мне противно тут находиться. Я не знаю, как себя везти.
Я взял жену за руку и решительно повёл к выходу. Что будет после и как моё решение быть с одной женщиной скажется на нашем общем будущем — время покажет. Время многое показывает. Нужно лишь быть сильными и готовыми, даже если есть предположение, как история может развиваться дальше.
В карете мы не говорили. Я пробовал взять Юлю за руку, она одергивала, села в самый угол, чтобы не касаться меня даже своей одеждой. Украшения уже были демонстративно сняты.
— Ты можешь сколь угодно на меня обижаться. Но не было обмана и предательства. Я был с Анной, но ты знала, что это случится. Что же до твоего общения с Куракиным, то это было… Ты же беременная, — сказал я и тоже замолчал.
Молча мы прибыли в дом. Молча зашли в него. Вернее, это со мной Юля не разговаривала. А вот на прислуге отрывалась. Не было на месте служанки Аксиньи. Юлиана впала в неистовство. Пришлось даже ее одернуть.
Меня спасло только то, что пришло сообщение о начале активной фазы операции с Татищевым, ну или еще с каким-то моим таинственным врагом. Уже за полночь я сорвался и оставил Юлю. Надеялся, что она все же примет ситуацию и у нас все будет, как прежде.
Петербург
4 ентября 1735 года