Джон записался на первый курс из списка, который назывался «Целостность и честность» и принялся за изучение материала. Он начал читать и поначалу слегка забеспокоился. Он продолжил чтение и почувствовал, как нарастающая нервозность постепенно переходит в настоящее смятение. Материал курса переворачивал всё его представление о жизни. В самый первый момент у него было огромное желание отбросить буклет и покинуть здание, и в другой ситуации он, скорее всего так бы и сделал, но Джон знал, что не может так поступить, и потому продолжал чтение. Почему Джон испытал такой шок? Потому что данные курса били в самое больное место Джона – его совесть.
Конечно же, он понимал, что выбранный им, как он считал, по воле обстоятельств, род деятельности был совершенно не тем, чем можно похвастаться перед знакомым, и громкие слова об очищении общества от грязи и всяческой нечисти были пустым звуком – он прекрасно видел, что убивает не только подонков и мерзавцев. Но лишь прочитав и осмыслив данные курса, он сумел взглянуть в лицо ситуации и увидеть в состоянии «как есть» ту бездонную яму, в которую он скатывается, продолжая профессиональную карьеру. Джон раскрыл глоссарий в конце буклета ещё раз и снова прочитал значение слова «оверт».
«Оверт» – вредоносное действие или нарушение морального кодекса группы. Оверт – это не просто нанесение вреда кому-либо или чему-либо; это действие или бездействие, которое приносит наименьшее благо наименьшему числу людей или сфер жизни, или наибольший вред наибольшему числу людей или сфер жизни».
Затем он раскрыл буклет на главе «Оправдания» и ещё раз прочитал:
«Человек является настолько хорошим, что когда он осознаёт, что очень опасен и что он совершает ошибки, он старается уменьшить свою силу; если же это не срабатывает и он видит, что по-прежнему совершает оверты, то он старается избавить других от своего общества, либо покидая группу, либо делая так, чтобы его поймали и казнили».
Джон поднял голову, и перед мысленным взором появилась теперь уже давняя картина ликвидации его коллеги. «Почему он ничего не предпринял, не попытался уйти?»: думал Джон. «Ведь было видно, что он понял, кто я такой и зачем вошёл в кафе, а такой профессионал обязательно смог бы что-нибудь сделать, но он не попытался сделать ничего! Выходит, он именно так и поступал? Старался избавить других от своего общества? И всё потому, что человек в основе своей хороший?». Последнее данное не давало покоя Джону в особенности.
«Человек в основе своей животное и злодей» – так учили Джона в лагере, весь его жизненный опыт, начиная лет с двенадцати, это подтверждал, и только так Джон мог объяснить всю ту огромную массу мерзостей, встреченных им на своём пути. А теперь получалось, что попытка объяснить всё этим принципом была всего лишь навсего оправданием? Джон опустил голову и прочитал самое начало всё той же главы «Оправдания»:
«Все мы слышали, как люди стараются оправдать свои действия, и все мы инстинктивно знаем, что оправдание практически равноценно признанию вины».
Состояние Джона стало отвратительным. Он сидел за столом, ничего не делал и тупо смотрел в стену. К нему подошёл молодой парень, который, как он представился раньше, был супервайзером «Класса по улучшению жизни» и спросил, не нужна ли ему помощь? Но Джон тихо попросил не трогать его некоторое время.
Состояние, в котором он оказался, именовалось научным термином «замешательство». У него из под ног выбили стабильное данное, на котором была построена вся его текущая жизнь. Принцип «человек в основе своей – плохой» оказался ложным, но если вместо него подставить новое данное «человек в основе своей хороший», то вся профессиональная деятельность Джона представала перед ним в невероятно омерзительном виде, а принять ответственность за это Джон пока был не готов. Он совершенно забыл, что вообще-то выполняет задание и продолжал рассеянно глядеть в стену. Через некоторое время, чтобы как-то справиться с пренеприятным состоянием, и отстоять старое стабильное данное, Джон попробовал мысленно раскритиковать прочитанный материал, но перечитав весь буклет ещё раз, он пришёл к выводу, что, вероятно, впервые в своей жизни увидел, наконец, правду. Он вспомнил появившуюся в последнее время нервозность, бессонницу, результат теста и мужественно признал, что теперь понимает природу этого состояния. Вслед за таким пониманием неизбежно последовал вопрос к самому себе, но Джон испугался вполне очевидного ответа и отогнал его прочь, словно спрятавший голову в песок страус. Он снова поднял голову и перед его мысленным взором пронеслись несколько особенно отвратительных убийств. Он вспомнил, как в лагере в процессе подготовки выстрелил на ходу из машины в женщину, идущую по пешеходному переходу, только ради тренировки, лишь для того, чтобы выполнить приказ, хотя было очевидно, что эта женщина ни в чём не виновата. Правда, к его собственной голове в этот момент был приставлен другой пистолет, но, как теперь понимал Джон, это обстоятельство было лишь оправданием. Вечером того же дня в лагере на поверке Джон не увидел двух человек из их группы и, поскольку начальство не проявило по этому поводу никакого беспокойства, Джон пришёл к выводу, что эти двое собственному выстрелу предпочли выстрел из второго пистолета.