Мурад-ага помолчал, собираясь с духом, и спросил:
— А что за люди сватают? Вы их знаете?
— Очень хорошо знаю! Большая семья и богатая. Пятеро братьев, у всех достаток хороший, и родом они не кулы.
— Который же из братьев хочет жениться? Младший?
Сухан Скупой несколько замялся.
— Видишь, какое дело… Будь он холост, сам понимаешь, к вам бы не обратились. Но — человек хороший… Как я понял, сватают не для старшего, а который за ним — для пего. Второй по старшинству. Он так же богат, как и старший.
Сухан-бай мог бы сказать своему чабану, что Узук сватают для человека, которому уже за сорок, он не очень хорош внешностью и крут нравом, у него было две жены, младшая умерла в прошлом году… Это и ещё кое-что мог рассказать Сухан Скупой. но он предпочитал говорить другое.
— Я тебя очень ценю, Мурад. Не говорил тебе об этом, но в душе уважал тебя. С тех пор, как ты стал у меня пастухом, овцы, чтоб не сглазить, приумножились. Ты не думай, что я этого не вижу и не ценю твои труды. Люди говорят, что я… э-э-э… бережливый. Конечно, я не люблю пускать добро по ветру. Но всё время я думал сделать что-нибудь хорошее для тебя, такое, чтоб тебе на всю жизнь память была. И так я прикидывал, и этак и вот — случай подвернулся: Бекмурад-бай попросил посоветовать, где найти хорошую девушку на выданье. Я сразу же подумал о вашей семье и сказал Бекмурад-баю, что найду невесту для его брата. Ты думаешь, Мурад, это малая ответственность — породнить бая с бедняком? Большая ответственность. Но я решился взять её на себя. Я сказал себе: «Вот случай, чтобы сделать Мураду незабываемое добро, посадить ему на голову птицу счастья — хумай. Когда он породнится с Бекмурад-баем, о чём ещё мечтать останется? Небесное желание человека на земле исполнилось! В шелка одеваться будет, в масле купаться…
Мурад-ага слушал вкрадчивую речь Сухана Скупого, прерываемую кашлем и утробными вздохами, и думал, как бы это ему набраться решимости для ответа. За двадцать лет чабан хорошо изучил алчную натуру бая, про которого говорили, что он «до ветру пойдёт — и то под себя смотрит: нельзя ли употребить вдело». Ни о каком добре для ближнего Сухан Скупой даже во сне не помышлял. Но сейчас Мураду-ага казалось, что бай не такой уж плохой человек, может, он и вправду заботится о семье Мурада, хочет сделать, как лучше.
— Когда я сказал Бекмурад-баю о девушке, — продолжал между тем Сухан Скупой, — тот заколебался: семья, мол, нищая. Но я уверил его, что Мурад, то есть ты, человек честный и работящий, а девушка на наших глазах выросла. Он и согласился. А теперь ты решай. На твою голову птица хумай села. Она один раз в жизни прилетает к человеку. Не сумеешь поймать — больше случая не представится. Но ты человек благоразумный, я тебя знаю. Говорят богатому — благо, бедному — не счастье. Ты можешь стать богатым. В семье Бекмурад-бая любой сундук открои — неё доверху полны золотом и серебром. И среди такого богатства суждено жить вашей дочери. Вах! Кто возится с мёдом, тот облизывает пальцы. Ваша дочь будет облизывать, а вы — тоже. Приедет она к вам в гости — шесть золотых привезёт. Ещё раз приедет — ещё четыре. На третий раз — пять желтячков. Вот вам и обеспечено пропитание на целый год, а то, что ты как пастух зарабатываешь, целеньким останется. Через полгода я дам тебе несколько овец. Они станут основой твоего благосостояния. Будут они умножаться из года в год, а там, глядишь, целое стадо получилось. Хочешь — возле аула паси, хочешь — в пески гони, а то найми себе чабана, а сам дома сиди, чай пей или торговлей заняться можно… Ты слушай мои слова — понял, откуда приходит богатство, как оно открывает твою дверь?
— Придёт к нам богатство или нет, я не знаю, но ваши слова я понял, — хмуро ответил Мурад-ага, не поднимая головы.
— Да ты что! — изумился Сухан Скупой. — Богатство через твой порог перешагнуть хочет, а ты не видишь, дверь держишь?
— Что такое богатство? — вздохнул Мурад-ага. — Большая часть нашей жизни уже прошла, осталась меньшая часть. Зачем нам богатство? Не оно нас волнует, а то — доведётся ли увидеть счастливой нашу дочь.
Сухан-бай доверительно наклонился к чабану.
— Все желают этого, дорогой, разве ты один. Хорошо будет твоей дочери в семье Бекмурад-бая. О вашей дочери я забочусь, как о своей собственной, никакой разницы между ними не делаю. Если обижать её начнут, я первый на защиту встану. — Сухан-бай, кряхтя, почесал спину о стенку чайханы и закончил: — Ну, что скажешь? Думай быстрее, а то меня ещё в лавке дела ждут.
— Кто же думает жениться? — спросил Мурад-ага, так и не решившийся на окончательный ответ.